Душа в объятиях

Молодёжь Майдаля из богатых и престижных семей в основном проводила дни беспорядочно и праздно. Только стороннему наблюдателю казалось культурным и интересным их времяпровождение: организованные и регулярные банкеты, вечера, прогулки, походы в библиотеки и кафе. Но стоило пожить подобным образом пару лет, чтобы понять, какой бесполезной, скучной и пустой представляется жизнь, насколько одинаковы недели, месяца. Белладонна и Поющая Чайка (между собой горожане низкого класса звали её "пьющая чайка") с их роскошью и сотнями блюд, музыканты, улицы, вымощенные белым камнем, фасады домов, украшенные кашпо и цветами, бесконечные фонтаны, бесконечная яркая – такая яркая на фоне ясно-голубого неба – зелень, и бесконечное солнце, нежное и тёплое – всё приедалось, казалось обычным до тошноты. Майдаль, слышишь? Майдаль – бездонный сумрак мягких синих ночей с влажным цветущим воздухом, Майдаль – белый осколок, ласково охваченный в ладони света и моря, Майдаль – столица воркующих голубей и молчаливых статуй. Ты скучный для пресытившихся роскошью людей. Слышишь, творение ангелов? Ты надоел. Им хочется новенького. Остренького. Зачем ты гладишь лица людей, ветер, зачем шепчешь и шуршишь ночами, море? Людям надоело. Сгинь, Майдаль, сгинь…

Ильда взяла книгу и пошла на своё любимое место в Воробьином сквере. Ей нравилось читать именно здесь: под тенью кустов, в которых беспокойно шныряли десятки певчих и не певчих птичек. Яркие и неприметные, крохотные и крупные, весёлые – те, что подскакивают к тебе и, умно наклонив головку, уставляются на тебя бусинками глаз в ожидании вкусненького – и нелюдимые – те, что прячутся в листве, сердито напыжившись, и молчат. Воробьиный сквер – с редкими прохожими – был наполнен живым, и это живое: трепетало, шумело, шелестело, щебетало, а ты сидел, счастливый тем, что ты не один.

– Ильда.

Она вздрогнула от неожиданности, потому что не заметила, как Ландо подсел рядом с ней на скамейку. Он глядел на неё серьёзно, но отчего-то ей казалось, что он смотрит на неё умно и забавно по-детски – как воробушки, с наклоненной головкой выпрашивающие семечек. Она даже поймала себя на мысли, что ей необычно приятно видеть его лицо – мужественное, но милое своими крупными чертами и выражением ласкового недоумения – а ещё густые светлые волосы, мягко контрастирующие с пепельным. Только теперь он был не в пепельном, а в белой футболке и белых кедах, и небрежных брюках хаки.

– Я знал, что найду тебя здесь, – улыбнулся Ландо, – Ты всегда по средам и четвергам сидишь здесь после обеда.

– Откуда ты знаешь?

– А я всегда по средам и четвергам в это время прохожу по Воробьиному скверу. А ты тут: задумчивая. Не запомнить трудно.

Ильда не отвечала: она ждала, что он скажет дальше.

– Чего ты не ругаешь меня, что я пристаю к тебе? Олеор говорил, что ты злющая и раздражаешься по пустякам, – сказал Ландо и тут же поправился, – Ты, ничего, ругайся, если надо, я нормально! Я хотел тебе вот что передать: про статую. Наверно и бред – я люблю сочинять всякое – но вдруг… Ты, это, не сердись только, я же не затем, чтоб тебе мозги пудрить, я вправду думаю…

– Да говори толком! – засмеялась Ильда его заминке, – Говори уже без вступлений, всё хорошо!

– Книга легенд Майдаля должна быть где-то у твоего отца. Моя бабушка постоянно бормочет, что он купил книгу у неё. Старенькая! Продала лет двадцать назад, когда нужда была, а теперь волнуется. Всё на свете забыла, даже моё имя, но одно что бормочет: была у меня книга… Я про что: ты поищи в этой книге про Ангела. Вдруг там про перемещение написано или про призраков. Всё равно как-то спокойнее будет.

– Я и не знаю, где она, и есть ли она. Я много смотрела городских реликвий у папы, но ничего подобного не видела.

– Должна быть. Ты поищи хорошенечко. Или спроси.

Ильда кивнула. Помолчала недолго. Потом спросила:

– А ты веришь, что голуби – это ангелы?

Ландо засмеялся.

– Скажи! – настаивала Ильда, видя, что он хочет избежать ответа.

– Голуби не могут быть ангелами. Они курлыкают и клюют зёрнышки.

– Нет, – засмеялась Ильда, – Ты мне не про зёрнышки, а про своё мнение!

– Действительно, – сказал Ландо, – Откуда нам знать, что должны есть ангелы: облака с сахаром или зёрнышки. И что они должны делать: петь и играть на арфах или курлыкать. Достаточно с них того, что у них есть белые крылья. Почему бы голубям и не быть ангелами?

– Звучит логично.

– Правда? Спасибо!

Он посидел, сосредоточенно наблюдая за желтогрудым воробушком, шныряющим у него под ногами. Потом встал.

– Мне надо идти, иначе Олеор надаёт мне подзатыльников.

– Почему Олеор такой небрежный с тобой? Олеор обычно чересчур вежлив и корректен, его сложно вывести из себя. Ты нарочно раздражаешь его?

– Не то чтобы нарочно, – почесал затылок Ландо, – Его злит, что я из бедной семьи. Когда он первый раз услышал, что у нас нет ни генеалогического дерева, ни Книги Предков, он чуть не сломал об мою голову саксофон.

– Ты из бедной семьи? – воскликнула Ильда, – Как же ты попал в Белладонну и в Золотую Молодёжь?