Душа в объятиях

– Ой, да брось! Днём через парк ходит куча людей, никто не станет нас трогать среди бела дня.

Чем ближе они подходили к серебристым ивам, тем больше волновалась Мари, хоть и старалась казаться беззаботно и скептически настроенной. Она не могла забыть того дикого страха, и её мучило лишь одно желание: найти всему объяснение и успокоиться. В конце концов: могли же Ангела перенести в другое место, мало ли что может прийти в голову суеверным людям.

Они ещё издалека увидели белые распростёртые крылья, которых нежно и робко касались кончики ивовых ветвей.

– Она на месте. – нахмурилась Линда.

Мари молчала. Её сердце колотилось как бешеное. У кого можно спросить, переносили ли вчера Ангела? Вопрос жизненно важный, иначе, казалось Мари, она скоро окочурится от постоянного страха. Статуи начнут чудиться ей повсюду: в тёмных переулках, вечером под окнами, ночью над её кроватью, в туалете.

– Ты говоришь, что вы гуляли вчера вчетвером и не видели Ангела?

Мари дёрнула головой, что означало "да".

– Ужас какой творится непонятный. Я, пожалуй, больше через парк добираться домой не стану. А ты, Мари?

Мари развернулась и быстрым шагом пошла из парка, едва сдерживая рыдания: ей было слишком нестерпимо не понимать, что происходит. Линда сначала пыталась догнать подругу, но, увидев, что та не собирается ни ждать её, ни разговаривать с ней, бросила это дело и вернулась домой. Ей надо было успеть кончить домашние заботы до вечера. В девять часов она собиралась присутствовать на банкете Золотой Молодёжи. Банкет проходил каждый месяц и кончался под утро. Ильда и Мари посетили банкет всего пару раз, и им не очень понравилось, но Линда просто боготворила эти ночки, на которых можно было познакомиться с самыми богатыми, талантливыми и просвещёнными молодыми людьми. Она уже пробовала уговорить Ильду и Мари пойти в этот раз, намекнув, что Олеор бывает там постоянно, но они отказались. Линда досадовала – её парень не мог сегодня сопровождать её, и, кажется, придётся идти одной.

В восемь вечера Линда вышла на улицу в платье с глубоким декольте и с чёрной накидкой на плечах. Её короткие густые волосы были тщательно уложены. Она ушла довольно далеко, как вдруг, коснувшись рукой волос, поняла, что забыла закрепить пряди заколкой. Заколка! Какую заколку заказала она недавно, нарочно для этого дня! Чёрные камни, уложенные в треугольник и увитые тонкими ветвями металла – как чудно они контрастировали в её волосах пшеничного цвета! Линда решила вернуться. Она поспешно вбежала в дом, закрепила заколку в волосах, взглянула на время. О ужас! Она опаздывала!

"Ничего не произойдёт, если я сокращу путь через парк," – подумала она, – "Тем более я буду идти очень быстро и не мимо статуи Ангела".

Под утро несколько парней и девушек, возращавшихся с банкета Золотой Молодёжи через парк, нашли тело Линды рядом с Ангелом-Хранителем. Её горло было передавлено чёрной накидкой, а грудная клетка разорвана.

– Ты сейчас пойдёшь к Ильде? – спросил Ландо после репетиции, наблюдая за тем, как Олеор с красным лицом раздражённо собирает ноты. Сегодня он наорал на Ландо несколько раз. Ландо обиделся, назвал его негодяем и своим заклятым врагом, поэтому Олеор удивился теперь, услышав, что Ландо спокойно заговорил с ним.

– А как же вражда до гроба? Или ты уже отошёл?

– Я пошутил про гроб. Ты идёшь к Ильде или нет?

– Какая тебе разница?

– Я хотел передать…

– Нет, я не иду к Ильде. – перебил его Олеор.

– Почему? Она наверно плачет из-за Линды и…

– Вот именно! Плачет. Я не хочу застать её в истерике и стоять перед ней, как дурачок. Когда у людей горе, не надо трогать их лишний раз, а тем более приходить без приглашения.

– Ой-ой-ой! Какие ещё оправдания мы себе сочиним? Нам срочно надо покушать, поэтому не стоит заявляться к девушке и оскорблять её скорбь урчанием в животе! А ещё мы хотим спать, потому что всю ночь веселились и играли на трубе!

– На саксофоне, недоучка!

Ландо засмеялся. Ему нравилось называть саксофон трубой, потому что это был верный способ довести Олеора до белого каления.

– Как хочешь, – пожал плечами Ландо и двинулся к выходу.

– Стой!

– А?

– Если ты до послезавтра не выучишь "Виола вива", я убью тебя.

Ландо несколько секунд испытующе и без своей обыкновенной смешливости в глазах смотрел на Олеора, нервными неловкими пальцами прижимая к себе саксофон. Потом вышел.

– Извини, что без приглашения, – Олеор топтался на пороге, но Ильда сразу поняла, что его неловкость и смирение – напускные. В самом деле он чувствовал себя очень даже уверенно и не беспокоился о том, что пришёл невовремя.

– Ничего. Проходи.