Два геймера положили глаз на страну зверодевочек

Первый: как королю удалось сохранить воспоминания?

И второй...

Но тут его размышления прервала Джибрил.

— Хозяин... Вы, конечно, с иманити одной крови... — осторожно начала она.

— Что? Ты к чему это? — Сора отвлекся от своих размышлений и повернулся к Джибрил.

— К тому, что в отличие от вас другие иманити не обдумывают так тщательно каждое свое действие.

Джибрил намекала, что не стоит пытаться оправдать логикой действия предыдущего короля, в которых, по ее мнению, вовсе не было никакого скрытого смысла. Перечить хозяину она не хотела, но, как верный слуга, постаралась осторожно указать ему на неправоту.

Но Сора с ней не согласился:

— Все — нет, но некоторые все же обдумывают. И, как правило, их замыслы никто не понимает, — он перевел взгляд на данные на планшетнике. — И это моя обязанность — разгадать их.

Джибрил не ответила, но Сора догадывался, о чем она подумала.

— Говори, Джибрил, не стесняйся. Хочешь спросить, как я могу верить в мелочных, беспомощных, жалких существ, которые мало чем отличаются в ваших глазах от диких зверей?

— Нет, что вы...

Но правда была в том, что именно это и пришло ей в голову. Чего бы там ни пытался добиться прежний король, он все равно был обычным иманити. Пусть формально новые хозяева Джибрил тоже являлись иманити, в ее глазах они были не представителями низшей расы, а неведомыми существами, которые опровергли все ее представления о мире, потому она и согласилась им служить.

Сора продолжал:

— Ответ на этот вопрос прост: в людей я не верю.

— А?..

Что Джибрил, что Стеф, слушавшая под дверью, не поверили своим ушам.

— Если ты думаешь, что люди нашего родного мира чем-то отличаются от здешних иманити, то ошибаешься. Люди везде одинаково безнадежны, примитивны и глупы. Включая и меня самого, конечно же, — горько усмехнулся Сора.

При воспоминаниях о прежнем мире на его лице отразилось отвращение. Мир, опутанный оптоволокном, созданный с помощью всех достижений цивилизации, и он же — мир, сжавшийся до пределов крошечной комнаты.

Его захлестнуло потоками воспоминаний, и все они демонстрировали лишь неизмеримую человеческую глупость.

— Люди — мерзкие твари. Что в том, что в этом мире, — зло бросил Сора.

Стеф сжала ключ на своей груди, который оставил ей дед.

«Такому, как Сора, его ни за что нельзя доверить», — решила она. И собралась уже тихонько уйти, как Сора вдруг добавил:

— Но я верю в их возможности.

Стеф, услышав это, замерла.

Сора приглашающе похлопал ладонью по полу, и Джибрил послушно уселась рядом.

— А основание моей вере — вот, — сказал он, поглаживая по голове спящую у него на коленях Сиро. Та, впитав в себя за этот день огромное количество информации, теперь спала, восстанавливая силы. — Если бы среди людей были одни лишь бездарности вроде меня, я бы уже давно повесился от отчаяния...

Когда Сора это произносил, выражение его лица разительно отличалось от того, что было мгновение назад. С надеждой и тоской всматриваясь в бледное лицо сестры, он сказал:

— Есть в мире такие люди... Рожденные как раз от той самой мелочности и глупости, которую ты в нас видишь в первую очередь. Но они при этом — гении, способные соперничать с богами. Воплощения всех наших возможностей, надежд и желаний.

Джибрил не нашлась, что ответить на это.

— Сам я обычный дурак, — усмехнулся Сора. — А дурак дурака видит издалека. Весь мир ими кишит, аж тошно. Но вот она совсем другая...

Он снова погладил сестру по волосам.

— Мы познакомились восемь лет назад, — Сора так хорошо помнил тот день, словно это было вчера. — Ей тогда три года было. Знаешь, что она сказала, когда узнала, как меня зовут? «И правда Пустой»[14].

Джибрил нахмурилась, не поняв смысла его слов.

Сора рассмеялся и объяснил:

— Уже в три года она говорила на нескольких языках, и, услышав мое имя, она тут же связала его со вторым значением иероглифа, намекая на то, что я пытаюсь всем понравиться, а сам пуст внутри. Ну разве не смешно?

В голосе его не слышалось ни обиды, ни самоуничижения. Скорее это было похоже на восторг.

— Меня будто током ударило. Я тогда своими глазами увидел, что гении на самом деле существуют. Существа, чьи мыслительные способности неизмеримо превосходят мои собственные. Если спросить их: «Как у тебя такое получается?», они искренне удивятся: «Почему это не получается у остальных?» Люди, которые видят мир совсем иначе. Я стал старшим братом девочки, — Сора в очередной раз улыбнулся, — которой искренне восхищаюсь. И решил поверить. В то, что если очень, очень сильно постараться, то даже такие, как я, могут если не понять, то хотя бы приблизиться к пониманию таких, как она. Так что я верю не в людей... и не в себя. А в их возможности. Я верю в нее.

Возможности людей безграничны. Но как в хорошем, так и в плохом смысле. Как безграничен может быть их ум, так же безгранична и глупость... Кто знает, быть может, достигнув предела глупости, я смогу наконец догнать свою невероятно умную сестру, — сказал Сора непонятно, словно эти две крайности могли где-то пересечься, и снова погладил Сиро по голове.