Двадцать лет спустя

Между ними повисло молчание.

– Знаешь, Эйвери, пока ты бегаешь по Нью-Йорку, Жермен может в любой момент отозвать предложение и обратиться к кому-нибудь другому. Ты готова рискнуть этим?

– У нее есть запись, – сказала Эйвери.

– У кого?

– У Эммы Кайнд.

– Какая запись?

– Запись автоответчика с сообщением ее сестры утром одиннадцатого сентября. После того как Виктория узнала, что оказалась в ловушке в северной башне, она позвонила сестре. Запись была сделана перед самым обрушением башни.

– Дерьмо, – вырвалось у Дуайта.

– Что?

Эйвери услышала, как он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Ты пробудила мой интерес. Продолжай.

– На записи Виктория Форд утверждает, что невиновна. Она говорит Эмме, что ни за что не способна никого убить, и просит сестру доказать это в случае, если не сумеет выбраться из северной башни.

– Ты можешь достать эту запись?

– Она уже у меня.

– Она в твоем распоряжении? С разрешением этой женщины включить ее для миллионов зрителей?

– Разумеется. После двух бутылок вина на ее заднем крыльце мы с Эммой лучшие подруги. Она дала мне автоответчик, чтобы я могла ознакомиться со всеми подробностями записи. Она предоставит мне всю необходимую помощь при условии, что я соглашусь помочь очистить имя ее сестры.

– Из всех безумных идей, которые приходили тебе в голову за последние пару лет, эта действительно может быть сильной.

– О, она сильная. Такая суперсильная, что даже Дуайт Кори позавидует. И я планирую заниматься ей все лето, пока не найду правду.

– Звучит азартно.

– Я в пути, я сама по себе и я на передовой. У меня хорошее предчувствие, Дуайт.

– Я приторможу Жермена еще на неделю или две. Держи меня в курсе.

Эйвери улыбнулась:

– Всегда.

Глава 22

Манхэттен, Нью-Йорк

вторник 29 июня 2021 г.

Эйвери вышла из лобби своего отеля. Когда она возвращалась на Манхэттен, контраст с провинциальным Лос-Анджелесом всегда поражал. Из ее квартиры с двумя спальнями на двенадцатом этаже многоэтажки «Океанские башни» в Санта-Монике открывался вид на бескрайний Тихий океан и длинные полосы гостеприимных пляжей к северу и югу. Все в Санта-Монике было низким и растянутым. Здесь, на Манхэттене, все было высоким и сжатым, инфраструктура проектировалась, чтобы плотно утрамбовать людей друг на дружку. Это была приятная смена ритма, пока Эйвери гонялась за историей, но не место, где она хотела бы жить снова. Она провела детство в этом городе, но мечтала уехать от перенаселенности с того первого лета, когда родители отправили ее в мореходную школу Конни Кларксон в Систер-Бэй. Эйвери не ожидала, что ее занесет аж на Западное побережье, но теперь, прожив там несколько лет, она не представляла, как разбить лагерь где-то еще.

Виды и запахи родных мест вызывали естественную ностальгию, но и что-то еще. В этом городе случилось так много плохого. Так много того, что Эйвери хотела забыть. События, которые перевернули ее жизнь с ног на голову, прогнали ее и вынудили стать кем-то новым. Возвращение всегда бередило воспоминания, которые мутили воду ее жизни. Только время обладало способностью успокоить и усмирить их. Конечно, решением этого регулярного всплеска плохих воспоминаний стало бы прекратить возвращаться в Нью-Йорк. Но более чем несколько вещей продолжали тянуть ее в это значимое место. Первой было воспоминание о последнем разе, когда она выходила на воду на своей «Oyster 625».

Она спустилась по лестнице станции «Пенсильванский вокзал» и через турникет вошла в метро. Устроилась на сиденье в конце вагона и ехала в тихих раздумьях до «Чемберс-стрит». Несколько кварталов она прошла вместе с потоком пассажиров на юг до Веси-стрит, где свернула на запад к пристани Норт-Ков. Все органы чувств бомбардировали ее – запахами, звуками и образами – и сговорились схлопнуть время и стереть годы, прошедшие с тех пор, когда она была здесь в последний раз. Это было лето перед ее третьим курсом в юридическом вузе. Родители уехали на длинные выходные в дом в Хэмптонс, а Эйвери с Кристофером должны были присоединиться к ним на следующий день. А пока «Oyster 625» была в полном их распоряжении.

Глядя на пристань и яхты, Эйвери думала про Кристофера и то летнее утро. Они знали, что в Атлантике зарождался ураган. Они знали, что попадут в шторм. Они знали, что это будет опасно. Они знали, что было плохой идеей выходить на «Oyster» в тот день. Но Эйвери все равно забралась на борт и вывела яхту из гавани.