Двадцать лет спустя

Уолт сделал глоток рома «Ямайская рапсодия» от «Самароли», слишком дорогого для его кошелька. К счастью, счет оплачивает правительство. Он потер шрам на груди, как делал тридцать минут назад, пока ждал Эйвери. Шрам все еще беспокоил его время от времени, вызывая сверлящий зуд, который сводил с ума. Врачи обещали, что со временем он притупится, но предупреждали, что до тех пор, пока этого не случится, ему следует научиться определять триггеры, которые вызывают симптомы, и стараться избегать их. Когда Уолт сидел в «Доме рома» на Таймс-сквер, он понял, что последний раз шрам беспокоил его пару недель назад, когда он сидел на своем крыльце, делая вид, что читает роман Джона Гришема, но на самом деле размышляя о предстоящей поездке в Нью-Йорк на встречу выживших. Был ли триггером сам город или поджидающий здесь багаж воспоминаний?

Наклонив стакан в последний раз, Уолт допил ром. Этот город хранил ошибки и боль его прошлого, и он верил, как и большинство людей: чтобы преодолеть эти ошибки и облегчить боль, нужно бежать от них. Но это неправда. Чтобы исправить положение, ему нужно было открыто посмотреть им в лицо. Пока он выбирал наилучший способ это сделать, словно ниоткуда родилась операция. Его первая за много лет. Это возможность подняться, стряхнуть пыль и вернуться в седло. Была ли это возможность оставить прошлое позади или упражнение в прокрастинации, он пока еще не понял.

Он подождал еще минуту и вышел из бара, чтобы проследить за своим новым объектом – женщиной, которая оказалась одной из самых популярных журналистов, работающих сегодня. Если бы он не предпринимал значительные усилия, чтобы ограничить прием алкоголя, то мог бы подумать, что ром подействовал на него.

Глава 25

Манхэттен, Нью-Йорк

среда 30 июня 2021 г.

На следующее утро Эйвери встала рано. Надев джинсы-скинни и удобную обувь для ходьбы, крепко прижав к боку сумочку, поправив темные очки «Прада», она вышла из лобби своего отеля и направилась к ближайшей станции метро. Она села на поезд F от Мидтауна до Бруклина, проехала полчаса и вышла на Четвертой авеню в районе Парк-Слоуп. Она спланировала маршрут предыдущим вечером и могла найти дорогу практически с закрытыми глазами. Тем не менее она на ходу достала из сумочки небольшую бумажку и еще раз посмотрела на адрес. Дом находился в шести кварталах от станции. Эйвери старалась контролировать свою нервозность. Наконец она свернула на Шестнадцатую авеню, где в середине улицы нашла облицованный бурым песчаником дом с нужным номером. Поднявшись по ступенькам крыльца, она позвонила в дверь и прижала сумочку к боку, как будто боялась, что ее ограбят.

Дверь открыл мужчина в пижамных штанах и белой футболке в рубчик под длинным халатом. Его волосы были жирными, во рту торчала неприкуренная сигарета, а в правой руке он держал чашку кофе. Глаза прикрывали маленькие овальные очки с грязными и поцарапанными стеклами.

– Пять сотен, – сказал мужчина с немецким акцентом, который со временем приобрел американское звучание, а затем испортился еще больше жизнью в Бруклине.

– Простите? – спросила Эйвери, сбитая с толку спонтанной фразой.

– Пять сотен, – повторил он, отчего сигарета затрепыхалась между губами.

Эйвери подняла брови и показательно посмотрела по сторонам:

– Мы будем делать это у вас на крыльце?

– Пять сотен – пропуск внутрь. После этого поговорим.

Эйвери кивнула и достала из сумочки пять хрустящих сотенных купюр. Мужчина вырвал наличные у нее из рук, как голодный пес хватает угощение из пальцев хозяина, отошел в сторону и открыл дверь до конца. Эйвери вошла внутрь, а загривок медленно покрылся холодными мурашками плохого предчувствия. Мужчина показал на потертый диван, а сам направился к сейфу, стоящему у дальней стены. Он присел на корточки, покрутил диск и потянул дверцу. Убрав наличные внутрь, он достал из сейфа папку и захлопнул его. Мужчина развернулся и сел на мягкий стул, поставив чашку с кофе на столик перед собой.

Эйвери не сдвинулась со своего места у двери. Мужчина посмотрел на нее с непонимающим выражением. Толкнул маленькие очки вверх по переносице.

– Садитесь, – сказал он. – Я не кусаюсь.

Эйвери прошла к дивану и села.

– Я Андре, – представился мужчина. – Слышал, у нас есть общий друг?

Эйвери кивнула:

– Поэтому я здесь.

– Значит, вот как это работает. Паспорта сложные. Не невозможные, но сложные. По крайней мере, если хочешь сделать их правильно. Хочешь чего-то… – Он поводил руками в поисках верного английского слова. – Дерьмо. – Он пожал плечом. – Идешь куда угодно. Хочешь чего-то хорошего, идешь к Андре. Потому моя цена такая. Поэтому я спрошу, хотя и знаю ответ, благодаря… полагаю, можно сказать «прошлому нашего общего друга». Но мне придется потрудиться, чтобы изготовить правдоподобный паспорт. Ну и некоторая компенсация тоже. Итак, я должен спросить, вы можете себе это позволить?

– Да, – без колебаний ответила Эйвери.