Дважды первый

Он оглянулся. Вдоль борта толпились люди. Даже кок в «белом колпаке. вышел из камбуза. На рангоутах всех кораблей сидели матросы. Их белые береты с красными и голубыми помпонами Пиккар увидел даже на черных трубах «Скальдиса», даже на мачтах.

— Бутылку мартеля тому, кто первым увидит его! — крикнул Кусто. Обещанный коньяк еще больше подогрел матросское рвение.

И вдруг кто-то воскликнул на «Скальдисе»: «Вот он!»

Пиккар поднял подзорную трубу и нацелил ее в ту сторону, куда показал матрос. Потом спохватился, посмотрел на часы. Не может быть! Прошло всего 29 минут после того, как началось погружение. Батискаф не мог пройти за это время полтора километра до дна и подняться. Наверное, что-то случилось.

Профессор почувствовал внезапную слабость, ему захотелось сесть. Только сейчас заметил, какая невыносимая жара здесь, на палубе. Он вновь поднял трубу. В окуляре мелькнуло оранжевое пятно поплавка. «Да, это он, — разочарованно подумал Пиккар. — Он не дошел. Что-то включило систему сбрасывания…»

Пока «Скальдис», ведомый скептическим капитаном Ла Форсом шел к батискафу, водолазы с «Эли Монье» внимательно осмотрели гондолу. Иллюминаторы были целы, но на одном из них с внутренней стороны виднелись капли воды. Об этом сказали Пиккару.

«Значит, где-то герметичность нарушилась. Хотя нет. Вовсе не обязательно. Может быть, эти капли — результат конденсации. Нет. Не стоит еще терять надежду, — убеждал Пиккар сам себя. — Может быть, он дошел…»

Кусто первый подплыл к батискафу и, погрузившись, внимательно осмотрел его подводную часть. Все, казалось, в полном порядке, но один из тонких листов, которыми обшит поплавок, был сильно помят и покороблен.

На батискаф уже завели буксировочный трос и подтянули к «Скальдису», когда налетел внезапный тропический шквал. Сразу стало темно — казалось, нагрянула ночь. Шланг для откачки бензина из поплавка батискафа подсоединить не успели — поднялись крупные волны, они сильно раскачивали даже большой корабль, а батискаф и подавно, поэтому оставлять на нем людей было рискованно. К тому же матросы видели возле батискафа большую акулу — она была у себя дома и уходить пока явно не собиралась.

Пиккар стоял на палубе «Скальдиса» и, глядя в сгущавшуюся прямо на глазах темноту — ночь в тропиках наступает решительно, — спешно искал выход из положения. Можно не присоединять шланг и вылить бензин прямо в море. Это проще всего. Но бензина на «Скальдисе» нет — и этот-то раздобыли с трудом. Вылить бензин — это значит больше не будет ни одного погружения, это значит — конец экспедиции.

Ему было трудно смириться с мыслью, что нежданно все оказалось уже позади, что самому ему не придется совершить погружение и, если трезво смотреть, всю экспедицию можно считать неудачной. А с этим он не хотел соглашаться.

Но и рисковать жизнью людей он не мог. Пусть не сейчас, пусть в другой раз, но батискаф обязательно придет к своей цели. К цели Огюста Пиккара.

И он отдал приказ слить бензин в море. Тридцать тысяч литров бензина — все содержимое поплавка — разлились по поверхности волн.

Уже спустилась плотная ночь. Только прожекторы «Скальдиса» разрезали чернильную тьму, вырывая из нее оранжевый поплавок батискафа. Пиккар стоял один, и никто не мог видеть его лица. Ему было очень нелегко в эту минуту… Столько лет продвигаться вперед, тщательно выверяя каждый шаг, а когда цель уже близка, кажется — достанешь, стоит только вытянуть руку, она, эта треклятая и желанная цель, отступает. И снова приходится начинать все сначала. Почти сначала…

«А если я теперь не успею? — думал Пиккар. — Если время мое уже истекает? Если мне не суждено до конца выполнить все, что задумал? Нет. Кое-что сделано. В конце концов, батискаф я построил. Пусть не я, пусть другие погрузятся на нем в глубину. Может быть, Жак… Я указал им путь и дал батискаф…»

Кажется, это был единственный день в его жизни, когда он начал терять веру в себя.

От тяжелых мыслей Пиккара отвлек «Эли Монье». Он шел к батискафу и приближался к зоне, где был разлит бензин. Из выхлопной трубы французского судна вылетал сноп искр. Пары бензина окутали «Скальдис», и пожар мог возникнуть в любую минуту. Пиккар велел послать радиограмму капитану французского судна, но ответа по непонятным причинам не было. Тогда все, кто стоял на палубе «Скальдиса», стали кричать. Только тогда «Эли Монье» повернул и обошел стороной опасное место.

Когда батискаф подняли на борт и погрузили в трюм, Пиккар с болью увидел, как сильно потрепал его шторм. Всю ночь его бросали волны, и даже со «Скальдиса» было слышно, как трещала обшивка. Были минуты, когда Пиккар думал, что батискаф не удастся спасти. Ведь гондола без поплавка — просто тяжелое стальное ядро.

Уже рассвело, волны, утомившись, утихли. Пиккар еле дождался, пока снимут крышку люка, и то и дело торопил матросов — ему казалось, что они очень медлительны. Как только люк открылся, профессор немедленно забрался внутрь — ему не терпелось взглянуть на приборы. Ведь только сейчас он мог узнать, какой глубины достиг батискаф.