Две мелодии сердца. Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем

И падать, пока не достигну самого ядра.

Что, несомненно, меня убьет.

Я труп.

– Понятно, – говорит Нэш, глядя то на меня, то на Кэла. – Значит, ошибся.

– Нет, нет… – я вновь тщетно тыкаю Кэла локтем. – Нэш, мы не…

– Все нормально. Я просто заберу чек и уйду. Увидимся в пятницу. – Он через силу улыбается.

От потрясения я нечаянно протягиваю ему не чек, а украшенный улыбающимися булочками купон с рекламой распродажи выпечки, который взяла во время обеденного перерыва. Нэш смотрит на купон, без всяких возражений берет его и медленно уходит.

Когда дверь за ним закрывается с радостным звоном, я переплетаю пальцы и кладу на них подбородок. Кажется, у меня шок.

– Дыши, Люси. Ты вся бледная.

Вот тут я распахиваю глаза и резко разворачиваюсь к Кэлу.

– Как это вообще понимать?

– Что?

Я судорожно моргаю, будто меня вот-вот хватит удар.

– Кэл. Ты унизил меня перед…

– Перед парнем, к которому ты, по твоим же словам, не испытываешь чувств. Я сделал тебе одолжение.

– Ты сказал, что мы занимаемся грубым сексом.

– Ну и что? – он облокачивается о приемную стойку и расслабленно пожимает плечами. Будто ничего не случилось. – Я дал тебе возможность. Не благодари.

– Возможность?

– Да, возможность сказать ему «нет», – поясняет он. – Или сказать мне «да». На твой выбор.

На его лице вновь появляется та самая усмешка, которую я жажду. Которая заставляет меня подвергать сомнению свой обет целомудрия. И я никак не могу совладать с томлением внизу живота, с учащенным сердцебиением, с дрожью в теле. Я невольно представляю себе, что будет, если я… скажу Кэлу «да».

Хватит, Люси. Он ведет себя, как животное.

Но Кэл замечает, как распахиваются мои глаза, как я замираю в нерешительности, и ухмыляется еще шире. Потирая подбородок, он отходит на пару шагов назад.

– Полы в твоем доме уже отремонтировали?

Я прикусываю губы и мотаю головой.

Дядя говорил, что ему нужен еще один день.

Кэл кивает и поворачивается к гаражу.

– Хорошо. Вечером увидимся.

И уходит, оставляя меня растерянную и запутавшуюся. Поддавшись сиюминутному порыву, я хватаю телефон из сумки и звоню маме.

– Люси? У тебя все хорошо? – спрашивает она.

Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

– Да, все отлично. Давай приготовим сегодня тефтели?

Глава 14

Иконка в разделе уведомлений застает меня врасплох. Я почти не пользуюсь соцсетями – по-моему, они не объединяют людей, а лишь изолируют. За последние несколько лет я выложила всего несколько снимков животных и пейзажей.

И один-единственный снимок, на котором есть я. Его сделала Алисса прошлой весной в один дождливый вечер, когда вино подняло нам настроение и сняло все внутренние запреты. На полутемной, не очень-то удачной фотографии, освещенной скорее моим смехом, чем луной, я стою с закрытыми глазами, сморщенным носом и беззаботной улыбкой на лице, а мокрые волосы облепляют мои щеки. По ресницам у меня стекают капли. Мы с Алиссой танцевали под дождем на открытой террасе ее кондоминиума.

Такой случайный снимок не выйдет повторить, как ни старайся. Я наложила на него черно-белый фильтр и загрузила себе на страницу, указав авторство Алиссы – она хотела похвастаться своим талантом начинающего фотографа. Но… Я не жалею, что его выложила. Иногда я смотрю на него, напоминая себе, что все хорошо, я по-прежнему дышу, и жизнь продолжается.

Кто-то лайкнул фотографию и зафолловил меня.

Я с любопытством нажимаю на имя: _oilandink. Это недавно созданный аккаунт с мотоциклом на изображении профиля. Единственная фотография была выложена чуть больше недели назад, и я тут же ее узнаю.

На чуть размытом снимке видна маленькая лежанка, где свернулись два корги и очаровательный котенок. Мое сердце заходится от умиления, когда я гляжу на этот безмятежный комок черно-кремового меха.

Подписью к снимку служит один-единственный улыбающийся смайлик.

Я лайкаю фото и подписываюсь на аккаунт со своего: everythinglime. Потом изучаю профиль. У Кэла пятнадцать подписчиков, но сам он фолловит только двоих.

Под фотографией кто-то оставил один-единственный комментарий: «Омг, Кэл! У тебя есть песики и котенок!»

, и россыпь кошачьих смайликов с глазами-сердечками. На это Кэл ответил: «Собаки не мои».

Я очень долго смотрю на фото. Дольше, чем нужно. И дольше, чем следовало бы. Рабочий день еще не кончился, и Кэл выходит из кабинета, что-то бормоча под нос.

– Не могу найти папку со счетами, – говорит он, подходя ближе.

Я машинально протягиваю ему коричневую папку, лежавшую на стойке.

– Ты создал аккаунт.

– Завируситься пока не успел? – саркастично спрашивает он, забирая папку.

Я улыбаюсь.

– Не знала, что ты их сфотографировал. Очень мило получилось. – Я бросаю на него взгляд, закрывая приложение и убирая телефон в сумку.

Кэл перелистывает счета в папке, хмурясь не то задумчиво, не то раздраженно. Рукава его серой рубашки обрезаны у самых плеч, открывая внушительные бицепсы, покрытые чернильными узорами и пятнами моторного масла.

Он поднимает голову, недолго смотрит на меня, а потом возвращается к бумагам.