Две Москвы. Метафизика столицы

Вот карта Исаака Массы XVII века, представляющая Москву и местность к югу от нее. Видно, что путь в любимую усадьбу государей Коломенское лежит посуху – и Москвой-рекой. Помимо плана города, Масса изобразил сражение с Казы-Гиреем в полях между Коломенским и городом. Чудесно непохожая, в углу помещена коломенская церковь Вознесения Господня. Гуляй-город, крепость на колесах, удерживает всадников Гирея, предвосхищая коломенскую ледяную крепость – облитый водой на морозе обоз Ивана Болотникова. Рати теснят одна другую к реке, напоминая о еще не бывшем Медном бунте – о потоплении в Коломенском мятежных толп. Пренебрегая сражением, едут телеги с мужиками, фактическими, как у Брейгеля, из тех, что вечно чистят дымоход. Словом, то карта, то картина, свидетельство о бывшем, даже бывшем позже.

Карта Москвы И. Массы. 1618. Фрагмент.

В правом нижнем углу – Коломенское с церковью Вознесения

Коломенское – быль, как и Москва. Мы тоже кое-что видали. Мы здесь живем, а здесь бывает.

Баженов

Царицыно так не изобразить. Хотя известны панорамы, и какие: Баженова, Бове… Первая панорама, еще проектная, кричаще необитаема. Необитаемость, замечено Натальей Энеевой, – начальная природа и, добавим, конечная судьба баженовской архитектуры. Вторая панорама осторожно заселяется пейзанами: ведь что-то же должно происходить.

Ф.Я. Алексеев. Дворец в Царицыне в окрестности Москвы. 1800-е

Царицыно осталось небылым. В нем не было, однако намекалось готической архитектурой на прошлое Европы, Востока и Руси, как если бы оно и протекало здесь. Оно же протекало в Коломенском, у храма-столпа, чья готика неложна: вот Москва. Царицыно хотело означать чужое прошлое без своего: вот Петербург. На произвольном месте, не отягощенном исторически, разыгрывалась мировая, но нездешняя история. Двухвековое московское желание одушевить эти руины жизнью исторической способно порождать легенды (о повесившемся в парке после опалы Баженове, к примеру), но не жизнь. В Царицыне возможны привидения, но не жильцы. Так Петербург зовет к себе историю, чтобы наполнить ею декорации своих домов и улиц.

В.И. Баженов. Проектная панорама Царицына. 1776

Новое Коломенское

Две резиденции царей Коломенское и Царицыно соседствовали и боролись как Москва и Петербург. Или как Средние века и Новое время. Царицыно, едва возникнув, или даже в замысле возникновения, словно сосуд с сосудом сообщается с Коломенским. Как никогда не сообщалось с ним поместье Кантемиров Черная Грязь, ставшее императорским Царицыном. Сам выбор места новой резиденции, смежно со старой, в традиционной от столицы стороне, делал Царицыно новым Коломенским.

Черная Грязь была разведана Екатериной из Коломенского, в поисках альтернативы: «Ея Императорскому Величеству, – в письмах барону Гримму она выводила себя в третьем лице, – прискучило бродить по лугам и долам села Коломенского, где предоставляется на выбор или мочить ноги, или карабкаться на горы на подобие козы; и вот, в один прекрасный день, Ее Величество изволила выехать на большую дорогу…»

Шутка с моцартианской легкостью подсказывает главное: Царицыно есть отрицание Коломенского.

Снос деревянного дворца в Коломенском и стройка каменных дворцов в Царицыне подчинены закону сообщения. Как и тому печальному закону, по которому былое с легким сердцем отдают за небыль. Запустением Москвы средневековой платят за возможность сосредоточенного возведения Санкт-Петербурга. За разборкой деревянного дворца присматривал Баженов, подбирая дерево для своего Кремлевского дворца, этого воплощения принципа Петербурга. (Дворец сносился под предлогом ветхости, а материалы запасались в дело.)

Царицыно исторглось из Коломенского так, как Петербург исторгся из Москвы. Уберегая свою святость, Москва устроила площадку вне себя, на хлябях, для опытов Нового времени, духовных, умственных, градостроительных. Модель этой площадки устроилась вне древнего Коломенского, в бывшей Черной Грязи.

Ходынская программа

Царицыно яснее из программы Ходынского триумфа 1775 года. Ходынка – пра-Царицыно, его модель из дерева; Царицыно – окаменевшая Ходынка. Временная ходынская архитектура праздновала окончание турецкой войны и чествовала триумфатора Румянцева. Программу празднеств сочинила сама Екатерина: