Две недели до рая

Охотничий голод отступил. Постепенно я стал мыслить ясно, избавился от навязчивых мыслей. Мы с Аленой много разговаривали и гуляли вместе. Она привыкла ко мне и даже начала поверять свои секреты. Спокойствие, которого я так жаждал, наконец овладело мной. Через год я открылся сестре.

К моему удивлению, Алена поверила сразу.

«Я всегда чувствовала какую-то особую связь с тобой!» – сказала она и спросила, почему я не сказал ничего Качанову.

Вопрос был резонным. Я и сам уже долгое время раздумывал над сложившейся ситуацией. Конечно, мое признание вызовет недоверие у Бориса Михайловича, возможно, даже гнев. Но ведь все можно доказать.

Мы с Аленой решили заказать генетический тест. Я легко раздобыл волосы Качанова, а также принес в лабораторию пластиковый стаканчик, из которого он пил кофе в поездке. Тест признал его отцовство.

Мы радовались с Аленой как дети. Я представлял себе, как буду счастлив с новообретенной семьей, какой прекрасной и удивительной станет наконец моя жизнь. Но тут Качанов в одном из разговоров со мной упомянул, что хочет в будущем оставить компанию Алене. И во мне заново разгорелся недобрый огонь.

Это признание Качанов сделал на одном благотворительном вечере, когда мы вышли на свежий воздух, чтобы выкурить по сигаре на балконе одного из роскошных отелей города. Я помню, как смотрел вниз с десятого этажа на улицу, растекшуюся под нами неоновым морем, и пытался проглотить ярость, комком вставшую у меня в горле.

Вернувшись в тот вечер домой, я напился и разбил плазму в гостиной, швырнув в экран полную бутылку шампанского. Сделать Алену наследницей огромной империи, передать ей руководство компанией! Девчонке, которая до сих пор при слове «деньги» невольно морщит нос. Девчонке, которая ни черта не смыслит в строительстве и финансах. Девчонке, которая и так получала все что хотела!

А как же я?

Неужели я виноват только тем, что моя мать решила всего добиваться сама и меня научила быть таким? Я годами пахал для того, чтобы занять достойное место в обществе, и не гнушался никакой работы. А она даже палец о палец не ударила, чтобы сделать в своей профессии хоть один самостоятельный шаг.