Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии

Пуэбло Сан-Хосе было построено в 1777 или 1778 году. В 1848 году, то есть перед тем, как было обнаружено золото, там проживало около шестисот человек; они занимали сотню или полторы сотни кирпичных домов, которые разбросаны вокруг двух площадей, обсаженных великолепными деревьями.

Сегодня, а вернее, в то время, когда мы отправились туда ночевать, в пуэбло было уже около тысячи домов в два и три этажа, а его население, достигшее уже пяти тысяч душ, росло с каждым днем.

В итоге, вместо того, чтобы раздавать здесь, как пре­жде, землю даром, ее, напротив, начали продавать втри­дорога.

В октябре 1849 года встал вопрос о том, чтобы пре­вратить пуэбло Сан-Хосе в столицу Калифорнии, и это предложение, выдвинутое Калифорнийским учредитель­ным собранием, заметно способствовало увеличению численности населения и росту цен на землю.

А в ожидании этого, как раз накануне нашего приезда, на главной площади только что закончили или вот-вот должны были закончить строительство здания Законода­тельного собрания.

В итоге пуэбло Сан-Хосе, связанное с бухтой Санта- Клара рекой Рио-Гвадалупе и расположенное между Сан- Франциско и Монтереем, стало вторым городом провин­ции.

Пуэбло Сан-Хосе имеет свою собственную миссию, основанную в 1797 году и расположенную в пятнадцати милях к северу, у подножия небольшой горной цепи, которая носит название Лос Болбонес и является не чем иным, как отрогом Калифорнийских гор.

В течение тех нескольких часов, пока длилось наше пребывание в пуэбло Сан-Хосе, мы навели справки и с радостью узнали, что здесь можно будет продавать дичь почти с такой же выгодой, как и в Сан-Франциско.

На следующий день мы двинулись в путь и направи­лись прямо к Калифорнийским горам.

Не понадобилось и дня, чтобы по двум достоверным признакам Алуна определил присутствие медведей: во-первых, по следам, оставленным ими на песчаной почве, а во-вторых, по тому, как был чуть ли не скошен тростник, которым они так любят лакомиться и который растет по берегам небольших речек.

Мы поставили шалаш и стали ждать наступления тем­ноты.

Нам предстояло обучиться новой для нас охоте, и Алуна собирался приобщить нас к ней этой ночью.

Мы засели в засаду втроем, бок о бок: Алуна со своим лассо и карабином, а я и Тийе — с нашими двустволь­ными ружьями со штыком.

Алуна позаботился опереться спиной о крепкий моло­дой дуб.

Расположившись таким образом, мы стали ждать.

Часа через два, пройдя в двадцати шагах от нас, с горы спустился медведь: это был небольшой черный медведь, и весить он мог от двухсот пятидесяти до трехсот фун­тов.

Алуна набросил на медведя лассо, которое обвилось вокруг него три или четыре раза; затем он тотчас при­вязал другой конец лассо к дереву, схватил карабин, под­бежал к медведю и, пока животное билось в этих не­обычных сетях, убил его выстрелом в ухо.

Это был совершенно своеобразный способ охоты на медведя, пригодный для Алуны, но неподходящий для нас, поскольку мы не умели кидать лассо. Продемон­стрировав, как он берется за дело, Алуна вознамерился показать нам, как должны действовать мы.

Для нас все обстояло еще проще.

Когда убитый медведь был выпотрошен и подвешен к ветви дерева, недосягаемой для шакалов, мы крадучись, стараясь по-прежнему использовать благоприятное для нас направление ветра, отправились на поиски места для новой засады.

Найти его оказалось нетрудно.

Алу на остановил нас в том месте, которое показалось ему подходящим, вложил мне в руки свое лассо и свой карабин, а сам взял мое двуствольное ружье.

Он изображал меня, чтобы показать мне, как я должен действовать.

После того, как мы целый час провели в ожидании, появился медведь.

Он остановился шагах в тридцати от нас. Алуна при­целился в него, промолвив:

— Этот придурок подставляется так, что я мог бы убить его с одного выстрела, однако сейчас я только раню его, как это, наверняка, случилось бы у вас, а затем покажу, что вам следует делать.

И в самом деле, в ту же секунду раздался выстрел. Медведь, раненый в плечо, взревел и стал оглядываться вокруг, пытаясь понять, откуда пришла эта боль. Алуна тотчас же вышел из засады и направился к нему.

Медведь, со своей стороны, увидел противника и, вме­сто того чтобы бежать, сделал несколько шагов навстречу Алуне; затем, оказавшись в пяти или шести шагах от охотника, он поднялся на задние лапы, готовясь заду­шить его.

Алуна воспользовался этим, прицелился ему в грудь и выстрелил почти в упор.

Медведь рухнул всей своей громадой.

— Вот так это делается, — сказал, обращаясь к нам, Алуна. — Если же, к несчастью, вы и во второй раз про­махнетесь или же ваше ружье даст осечку, у вас остается еще штык. При первой же возможности я покажу вам, как им пользоваться; но на сегодня хватит. К тому же медведи теперь должны знать, что такое выстрелы; они слышали их уже три и больше сюда не придут.

На другой день оба наших медведя были перевезены в пуэбло Сан-Хосе и проданы там за сто пиастров каж­дый.

На следующую ночь мы впервые применили свои зна­ния на практике.