Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии

Через полчаса после нашего обращения в магометан мы приступили к осмотру города. Прежде всего нам хоте­лось посетить дворец паши; дорога туда изобиловала архитектурными деталями отменного вкуса, от созерца­ния которых Мухаммеду приходилось нас каждую минуту отрывать. Ничто не может дать представления об изы­сканности и замысловатости арабских орнаментов; вот поэтому Каир великолепен везде как отдельными дета­лями своей архитектуры, так и всем ее ансамблем, и когда он позволяет увидеть лишь краешек какой-нибудь улицы или уголок какой-нибудь мечети, и когда он раз­ворачивает перед вами панораму своих трехсот минаре­тов, семидесяти двух ворот, крепостных стен, гробниц халифов, пирамид, Нила и пустыни.

Мы быстро миновали роскошные базары и крытые навесами улицы и подошли к огромной мечети султана Хасана, главный фасад которой обращен к цитадели, отделенной от нее площадью. Затем мы двинулись по крутой дороге, ведущей к Дивану Юсуфа и находящемуся рядом с ним знаменитому колодцу, о котором нам рас­сказывал г-н Тейлор. Говорят, будто это четырехугольное сооружение, предназначенное для того, чтобы подавать воду в цитадель, уходит вглубь на уровень дна реки; колодец вырублен в скале, и в него можно спуститься по ступеням: верхние из них освещены через проемы, устро­енные в наружной стене, но если оказаться на значитель­ной глубине, то приходится зажигать факелы.

Что же касается мечети, известной под названием Диван Юсуфа, то она поддерживается монолитными колоннами из великолепного мрамора, несущими на своих коринфских капителях слегка углубленные арки, контур которых украшает арабская вязь отдельных сти­хов Корана. Продолжая взбираться выше, вы попадаете на ровную площадку; там, на этом самом высоком месте, стоит дворец паши — нагромождение камней, деревян­ных колонн и итальянской живописи крайне посред­ственного вкуса: все это чрезвычайно плохо приспосо­блено к условиям местного климата.

Как уже было сказано выше, это Каракуш, военачаль­ник и первый министр Салах ад-Дина, построил цита­дель, вырыл колодец и начертил план нового города, так что память о нем жива по сей день, а поскольку он был мал ростом и горбат, его имя дали своего рода комиче­скому персонажу, который пользуется на улицах Каира полнейшей свободой, произнося и изображая жестами самые немыслимые непристойности. У нас примерно такую же известность имеют имена господ Мальборо и Ла Палиса.

Во время этой прогулки нас сопровождал г-н Мсара, переводчик при консульстве, бывший драгоман гвардии мамлюков, которого мы по прибытии обнаружили обо­сновавшимся в нашей гостинице; к своему прежнему ремеслу он присоединил новое занятие — торговлю пред­метами древности; кроме того, он знал массу забавных историй, что превращало его в интереснейшего чиче­роне. Он и разъяснял нам подробности великолепной панорамы, открывшейся нашему взгляду с той высоты, на какую мы поднялись.

Цитадель возвышается над всем Каиром. Если встать лицом к востоку, а спиной к реке, так что справа ока­жется юг, а слева — север, то ваш взор охватит огромный полукруг; на его краю, у ваших ног, высятся гробницы халифов — мертвый город, безмолвный и пустынный, но стоящий столь же прочно, как и город живых: это некро­поль гигантов. Каждая усыпальница размером не усту­пает мечети, а каждый памятник имеет своего стража, немого как могила. Позднее мы с факелами в руках посе­тим этот город, пробудим его призраки и вспугнем его хищных птиц, которые весь день сидят на венчающих его шпицах, а ночью возвращаются в гробницы, словно желая напомнить душам халифов, что настал их черед выходить оттуда. Позади этого величественного города мертвых тянется горный кряж Мукаттам с его обрыви­стыми и безжизненными вершинами, отбрасывающими жгучие солнечные лучи до самого Каира.

Если вы повернетесь в обратную сторону, то под ногами у вас вместо мертвого города окажется город живых; устремив взгляд в сплетение его извилистых уло­чек, вы увидите там несколько неторопливо и степенно шествующих арабов, облаченных в великолепные м а ш - л ах и, или турок, едущих верхом на ослах; затем вы уви­дите людские столпотворения, из которых доносятся крики верблюдов и торговцев, — это базары; повсюду нагромождение куполов, похожих на щиты великанов, и лес минаретов, напоминающих мачты или пальмы; слева — Старый Каир, или Шатер, построенный Тулу­ном; справа — Булак, пустыня, Гелиополь; прямо перед вами, за пределами города, — Нил с островом Рода, а на другом его берегу — поле битвы при Эмбабе; еще дальше — пустыня; на юго-западе — Гиза, сфинкс, пира­миды, роща громадных пальм, где спит колосс и где некогда был Мемфис; над их верхушками виднеются дру­гие пирамиды, а за ними снова пустыня, пустыня по всему горизонту: океан песка, огромный, как настоящий океан с его приливами и отливами; караваны рассекают его гладь, словно флотилии; верблюды бороздят его, словно лодки; самум поднимает на нем волнение, словно шторм.