Две стороны луны

— Перестань, мама! — вмешалась Мерри. — Биология биологией, но вдаваться в подробности не стоит.

— Какой сладенький! — ахнула над малышом Бонни. — Прямо съела бы!

— Его зовут Оуэн, — вставил Тим. — Крестные его уже окрестили.

— А мне кажется, он назвал себя сам, — сказала Мэллори.

Они обменялись улыбками.

— Мама, ты не возражаешь, если я поеду домой с Ким и Бонни? — спросила Мэлли. — Кажется, я приболела. Я приеду завтра после школы.

— Я научу его трем видам спорта, — вызвался Адам, — а вы не будете вмешиваться!

— А еще ты полюбишь обкаканные памперсы, — съязвила Мередит.

Шепотом она произнесла тайное слово их языка, означающее любовь и понимание:

— Коха. Напиши сообщение, если я тебе понадоблюсь. Бабушка у нас заночует. Помнишь, как прежде, когда нам было по два года?

— Хотела бы я, чтобы нам снова было два года, — сказала Мэллори.

Она улыбнулась Ким, которая теперь в большей мере, чем прежде, походила на ту милую девочку, какой когда-то была.

Когда-то… Прежде…

В последнее время Мэлли слишком часто задумывалась о том, что было прежде.

Она размышляла обо всех тех прежде, которые были и будут.

— Я единственный, кто был здесь с самого начала, — рассказывал Адам тете Карине. — Папа был в Дептфорде, принимал товар. Он не успел в больницу до родов. Мне кажется, я буду для Оуэна любимым старшим братом.

Тетя Карина признала его правоту.

Мэллори постучала костяшками пальцев по голове Адама. Ее собственная голова весила, казалось, сотню фунтов. Все, о чем она могла сейчас думать, был сон. Она поцеловала родителей и бабушку, а Мерри сказала, что они поговорят позже.

Когда Бонни и Ким завезли ее домой, девочка увидела конверт, засунутый между дверью и сеткой.

Мэллори предполагала, что найдет его здесь.

Грустных новостей с нее более чем достаточно.

Дорогая Мэлли!

Я не могу остаться. У меня не хватает смелости наблюдать за тем, как страдают родители. У меня не хватит смелости с ними попрощаться. Я веду себя храбро, по-мужски, но эта храбрость напускная. Мне еще предстоит повзрослеть. Быть может, я приеду домой в следующем году. Я понимаю, что нужен вам, но лучше будет все же подождать, пока все утрясется. Ты станешь красивой девушкой. Быть может, я буду рядом и смогу увидеть это собственными глазами. Пожалуйста, оставайся моим другом. Пожалуйста, используй свой дар для того, чтобы присматривать за Эден. Прости меня.

С любовью, Купер.

P.S. Это должно было стать рождественским подарком, который ты так и не получила. Я буду носить перчатки каждый день и воображать, что это ты держишь меня за руку. Понимаю, это ужасно сентиментально, но ничего с собой поделать не могу. Я догадался, что ты связала их в лагере, когда была еще совсем юной. Ожерелье сделано из настоящего белого золота и камня, соответствующего твоему месяцу рождения. Его сделал мой дядя. Работа прочная, поэтому смело носи ожерелье постоянно, не снимая. Это настоящий «ловец снов», изготовленный руками индейца. Он должен оградить тебя от ночных кошмаров. Не знаю, как насчет других снов. Будем надеяться на лучшее.

Так и не переодевшись, Мэллори заснула, подложив письмо от Купера под щеку, а ожерелье крепко сжимая в руке. Она с головой окунулась в колодец сна. Когда прозвенел будильник, у Мэлли не хватило сил подняться с постели. Все тело терзала тупая боль. Ныли руки и ноги. Болела голова. Когда она подумала о том, какая паника начнется, как все только и будут обсуждать причины, побудившие Эден Кардинал бросить школу незадолго до конца учебного года, ей захотелось уснуть вечным сном. Во второй раз за два года ей захотелось, чтобы бабушка Гвенни позвонила ей и все сама за нее решила.

Заснув, она проспала еще девять часов.