Две тетради

От феодализма к капитализму перешли через буржуазную революцию. От капитализма к социализму перешли через Октябрьскую революцию. Значит, переход к новому строю сопровождается революцией. Тогда переход от социализма к коммунизму будет тоже сопровождаться революцией.

Передовые люди при капитализме преследовались. Это были революционеры. Такие люди должны быть при любом строе. И при социализме. И их должны преследовать. Каждый строй, пытаясь сохранить себя, борется с новым, идущим ему на смену.

Мне еще повезло прочитать эту фразу Маркса. А потом такое знание будут прятать или искажать, пытаясь сохранить социализм.

Запись 3

В детстве я любил читать книги. Очень мне нравились книги про жизнь первобытных людей. Как они открывали для себя (или додумались сделать впервые) вещи, которые нам привычны и необходимы. И как это новое меняло жизнь всего племени, облегчало ее. Только вот книг таких было маловато.

На ту же тему – как новое входит в жизнь людей – я любил читать о недавних событиях, когда современные люди входили в контакт с отсталыми народами, живущими вдали от цивилизации. Как они удивлялись железным иголкам, спичкам и другим изобретениям человечества. Как после революции к таким народам на смену жуликам-торговцам приходили честные люди и за шкурки пушных зверей давали во много раз больше товаров, чем до них давали жулики-торговцы.

Много я читал фантастики. Она будила мысль, стимулировала воображение. Читая о необычных вещах, я пытался довообразить, достроить самому в уме недостающие элементы, которые делали правдоподобными события, описываемые в этих книгах. Особенно мне нравилась научная фантастика. Через нее я видел будущее человечества, те возможности, которые откроются перед потомками, и ставил себя на их место.

Запись 4

Когда я учился в 15-й школе в Тюмени (это с середины 6-го класса по 8-й класс), то у меня как-то возникло желание записывать свои размышления на научные темы. Для этой цели я завел тетрадку – на 48 листов, с картонной обложкой. На первой странице решил сделать соответствующую надпись. Она должна была быть краткой и выражать мои намерения. Раз я был склонен к размышлениям, а не к экспериментам, то значит я хотел быть теоретиком. Еще я хотел создать что-то новое. А как бывало в истории – ученый откроет что-то новое, а его не признают вначале, не понимают, объявляют еретиком. Вот это и побудило меня написать на первой странице той тетрадки три слова: «Тетрадка еретика-теоретика».

А уж на второй (или на третьей) странице я потом стал писать свои размышления о времени. Время в моем представлении было связано с тем, чем его измеряют – с часами. А часы бывают разными – со стрелками, песочные, водяные. Я почему-то стал рассматривать песочные часы. Что я там понаписал – не помню, но написал немного – листа два от силы исписал. И ничего нового, существенного там не было. Так эта тетрадка у меня валялась несколько лет, а теперь я и не знаю, где она.

Запись 5

Классе то ли в 8-м, то ли в 7-м я в нашей 6-й городской библиотеке нашел маленькую книжицу про диалектику. В ней говорилось, что диалектика необходима ученому. Что в мире существует универсальная связь всего со всем. Что в одну реку не войдешь дважды, так как второй раз это будет уже другая река. Читать эту книжку было интересно. И, прочтя ее, я попросил у библиотекарей что-нибудь еще про диалектику. Мне дали книжку уже больше и толще, в твердом переплете. С названием: «Материалистическая диалектика». Там было много что написано, но я остановился на законах диалектики и стал читать про них. Всего есть три закона диалектики: единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество, отрицания отрицания.

Запись 6

В школе я учился хорошо. И, когда я был уже в 15-й школе города Тюмени (это с середины 6-го класса по 8-й класс включительно), меня стали – наряду с другими хорошо учившимися учениками – направлять на олимпиады по разным наукам. Свои первые выступления на олимпиадах я плохо помню. Но вот олимпиаду по математике я запомнил прекрасно. Я не смог там решить ни одной задачки. А потом, когда после олимпиады нам объясняли, как их надо было решать, я не смог понять ни одного объяснения. После этого я на математические олимпиады не ходил.