Две жизни Алессы Коэн

И в то же время… в то же время это почти я. Такая, какой некогда хотела видеть себя в мечтах. Как будто магия древнего Каридада исправила все то, в чем природа моего мира допустила ошибку. Когда-то, сразу после школы, я очень напоминала Алессу Коэн, сейчас наблюдающую за мной из зазеркалья. Только вот никаких родимых пятен у меня отродясь не водилось.

Почему архимаг привез меня сюда? Неужели просто клюнул на смазливую мордашку? Вполне вероятно, однако слова, которые он произнес в ответ на мою клятву, заставляли меня усомниться во вполне очевидной версии. Он обещал оберегать и защищать меня и тоже клялся в этом своей жизнью. В той клятве было что-то такое… мне трудно объяснить, но когда я ее произносила, мне и вправду почудилось, будто земля и небо содрогнулись. "Ничего удивительного, обычная клятва наставника и ученика первой ступени", — небрежно пояснил он, когда наши обещания отзвучали под сводами магической школы. Вряд ли оберегать и защищать означает тащить к себе в постель? Или в их мире все иначе?

А как он нес меня там, на поле… Поднял на руки как пушинку, шепнул "обхвати меня за шею, ну же, крепче держись!". И пусть голову мне и туманил страх, но отчего-то я запомнила, как он оскальзывался на мокрой траве, как в нос били запахи речной воды и тины, смешиваясь с ароматом его разгоряченной кожи. И как крохотные капли влаги оседали на его лбу и щеках…

Нет, что толку об этом размышлять? Пока что он не проявил ко мне ни малейшего интереса — просто защитил, что было всего лишь обязанностью учителя по отношению к ученице. А мне и без того есть о чем подумать на досуге. Я спускаюсь по мраморным ступеням — удивительно, но внутренние помещения замка гораздо больше похожи на дворец, чем на крепость — и погружаюсь в воду. Теплую, ласковую, словно баюкавшую меня в своих нежных объятиях. Она льется из каменной драконьей пасти на дальней стороне бассейна. И пахнет цветами… едва ощутимо, как это бывает только ранней весной. Как будто в воду что-то добавили. Скорее всего, так и есть: от ссадин на коленках и щиколотках не остается и следа. "Магия, — думаю я, невольно улыбаясь. — Да, иногда страшная. Но порой она оказывается и такой, как сейчас — доброй". Быть может, мне удастся привыкнуть?

Итак, что ты станешь делать, Алесса Лиатрис? Что на самом деле приключилось с тобой? Странный хлопок в торговом центре, потеря памяти, чужое тело… и такой вот прыжок во времени. У меня нет иных объяснений: там, в моем мире, я, скорее всего, уже мертва. Или нет? Просто исчезла? И сейчас мой телефон разрывается от чужих звонков, а на работе все негодуют, куда запропастилась эта нахалка?

Но даже если и представить себе телефон с кучей неотвеченных вызовов, я точно знаю, чьих звонков там не будет. Мои родители вспоминали обо мне примерно дважды в год: в день моего рождения и на праздник середины зимы. И мне в голову не приходило обижаться: когда ты старшая дочь в большой семье, где, кроме тебя, еще два брата и маленькая сестренка, ты не должна требовать к себе ни внимания, ни даже любви — ее и так на всех не хватает. Мы жили на дальней северной окраине Каридада, в крохотном городке, — и после школы я, как послушная дочь, обязана была наняться в местный магазинчик, стоять там у прилавка, обеспечивая приемлемое существование моим родителям и всем, кого они произвели на свет после меня.

А я вот решила иначе: если бы не помощь тетки ("Ты, деточка, должна учиться, обязательно должна!" Странно, она тоже называла меня "деточкой"…), я бы точно до сих пор отиралась в "Мелочах для вашего дома матушки Вудсвер". Слово "состоятельный" или даже "благополучный" к моему семейству уж точно не подходило. Если честно, Лиатрисы едва сводили концы с концами. Но я им помогала. Всем, чем могла. А в благодарность получала две открытки: да-да, на день рождения и зимний праздник. И если мое бездыханное тело действительно нашли под завалами торгового центра, я очень надеюсь, что похороны взяла на себя моя компания. Не о чем жалеть. Разве что о тех мелочах, которыми я научилась окружать себя. О том, что грело мне душу. Кто сказал, что можно умереть только от тоски по близким? Я не верю: сейчас я продолжаю лить слезы по своему мирку, который кропотливо строила год за годом кирпичик по кирпичику. И вот его-то у меня и отняли…

— Госпожа магисса, я положила полотенца на скамью! — я прихожу в себя, услышав голос Рионы и ее удаляющиеся шаги.

Ну, раз мне напоминают о полотенцах, вероятно, мое купание подходит к концу. Мне не хочется выбираться на "сушу", но я не сомневаюсь: за появлением Рионы точно стоит распоряжение моего наставника. И я, стараясь не возиться, проворно обтираюсь полотенцем, больше напоминающим огромную простыню, стряхиваю капли воды со ступней и щиколоток, приглаживаю непослушные волосы, поднимаю голову и… встречаюсь с тяжелым немигающим взглядом господина архимага!

— Да вы что, совсем охренели, что ли!