Двенадцать шагов. Книга 2

На войне все средства хороши.

И все фигуры нужно выводить на доску.

Глава 26

(Шаг 7. Возвращение)

Кияр дотянулся, хоть это было непросто.

Алекс будто намеренно глубоко прятал воспоминания, и ничего нельзя было найти на поверхности, лишь в глубине. Там они лежали, размытыми мазками, стёртые, посеревшие, небрежно наброшенные друг на друга.

Вот одно. Второе. Третье.

Люди, нелюди.

Кияр тянулся к каждому, искал каждого, находил.

Было невозможно трудно. Наверное, он не рассчитал сил: Алекс помог сотням, а он достанет всего до нескольких. И то — дотянуться бы.

Четвёртое...

Сил уже мало — но вот пятое.

На него ещё хватит. Кияр сосредоточился, пытаясь найти этого человека сейчас. Понять, куда отправлять ветер.

В повозку впряжён белый конь, ленты в гриве. Повозка — крытая, сплошь черная, будто укутанная в черный бархат, на окнах — такие же черные занавески. Шёлк.

Странно. Он уже был здесь, уже отправлял сюда ветер... Может, ошибся, промахнулся. Но лучше ещё раз, чтобы точно. Кияр попытался было дотянуться до того, кто внутри, но отпрянул. Такой глубокой тьмы он раньше не видел. Тьмы, холода и ледяной, кристальной уверенности в том, что нужно сделать. Что именно нужно сделать, Кияр не прочел. Но даже стой этот человек прямо перед ним, он не попытался бы прочесть. К такой тьме не хочется тянуться.

"Я всё перепутал, — мелькнуло в голове. — Я тут уже был, и тьмы не было. Я уже посылал ветер сюда... Я должен был найти хорошего человека, который поможет, а нашёл зло".

Следующее воспоминание так и осталось лежать в глубинах. Слишком глубоко.

Говорят, даже если умеешь плавать, надолго в глубины нельзя — тебе не хватит воздуха.

Кияр сжал холодную ладонь Имиры.

Это — последнее, что он запомнил.

***

Карету занесло на повороте, подбросило на ухабе.

— Надо менять кучера, — тихо проговорил Сакар.

Шейр взглянула на него. Эти слова были первыми, что Сакар произнёс за всё время пути. Светлый взгляд словно покрылся коркой льда, и второе дно пропало, спряталось за ней.

Стоило им попрощаться с Рамором и отправиться в путь едва ли не сразу вслед за отправленной Императору сойкой, Сакар замер холодным изваянием и уставился в окно. Мысли о том, что сойка вернётся с отказом, что Император может и не согласиться благословить их брак, Сакар, видимо, не допускал.

А ещё, кажется, решил устроить пышное, шумное празднование. Иначе зачем брать с собой едва ли не всех слуг, сундуки, полные монет, ковры, скатерти, одежды, драгоценности... Шейр была удивлена — никогда бы не подумала, что Сакар захочет пышную церемонию. Он всегда любил тишину и тень. Впрочем, их любил тот Сакар, с которым она познакомилась, когда Дети Змеи пришли в его земли. Сейчас лорд стал совсем другим. И она никак не могла разобрать, каким. С кем именно она согласилась разделить жизнь и ложе до конца дней?

Рамор тоже был удивлён решением лорда. Более того — наотрез отказался ехать с ними. Шейр давно знала: Рамору она не нравится. Но не последовать за своим хозяином по столь важному для него пути — это уже слишком. Это уже оскорбление.

Страж всегда позволял себе слишком много, а теперь и вовсе обнаглел. Она слышала издали, когда тот отвёл лорда в дальний конец сада, как они ругались. Спорили, будто были на равных. Даже не так: спорил, возмущался Рамор, а Сакар тихо и односложно отвечал, пока тот круто не развернулся и не ушёл.

Сакар же отправил слуг собирать вещи. Шейр, повинуясь его взгляду, приказала собираться своим.

После она пыталась, но так и не смогла убедить лорда обратить более пристальное внимание на распоясавшегося слугу. Сакар легко отмахнулся, заявив, что Рамор просто не любит спешки. А раз не любит — пускай никуда не спешит и остаётся охранять дворец, а их, Сакара и Шейр, в дороге будут охранять её люди.

— Не боишься оставаться с ними? — прищурилась она. — Без собственной охраны?

Ему ведь стоило бояться: каждый из её людей хотел бы обладать ею, хоть час, хоть ночь. Никто из них не высказывал желания обладать ею всю жизнь, но не потому что не было желания: они попросту считали, что это невозможно. А что невозможно для них, о том чужаку, как Сакар, непозволительно даже мечтать.

Они просто пока не успели понять, что таков уж Сакар: всегда хочет невозможного, всегда совершает.

— Со мной будут не только они, — пожал он тогда плечами. — Со мной будешь ты, это главное.

— А меня — не боишься? — она улыбнулась, но ответ на вопрос был ей интересен.

— А ты меня? — вопросом ответил он. — Мы поедем в карете вдвоём, твои люди будут лишь следовать за нами.

Конечно, это была шутка, но Шейр от неё стало не по себе. Она поняла, что и правда боится, но не Сакара. Чего-то другого, нависшего далёкой, смутной угрозой. Чего-то, от чего ножи, спрятанные за пазухой, не помогут.

Глупое, ни на чём не основанное предчувствие.

Кроме, разве что, того факта, что они и правда как-то уж слишком спешили, и причину этой спешки она никак не могла понять.

И до сих пор ей было не по себе. И холодный взгляд Сакара делал только хуже.

А потом шторка на окне шевельнулась, рванулась под порывом ветра, и Шейр услышала голос.