Двенадцать шагов. Книга 2

А когда Рамор и Ардэн одновременно развернулись к селению по другую сторону холма, спешно уточнил:

— Такие, чтоб их не затоптали вражеские.

— Таких нет, — сказал Рамор. — Пока нет.

И раньше, чем Сэл успел уточнить, что значит "пока", спросил:

— А вы что собираетесь делать?

— А у нас есть виверны, — гордо напомнил Сэл.

— То же, что и он, — хором с ним ответил Атэй, кивнув в сторону Рэя.

— Только здесь, — сказал Сэл. — Возле холма.

Одно дело летать над бесконечным морем противников, другое — чтобы хоть видимость прикрытой спины была (ему сказали, что надо беречь, он помнил), хоть эфемерная возможность отступить и перевести дыхание.

— Хорошо, — подозрительно легко согласился Рамор. — Раненых отведём подальше. И вернёмся. Есть у меня пара мыслей...

— Не поделишься? — спросил Сэл.

— Позже. Время и так потеряли, — Рамор кивнул на приближающихся трангов. — Нужно уходить скорее. Ардэн! Поднимаем тех, кто не может встать!

— Зря все телеги спустили... — пробормотал себе под нос Ардэн.

— Что у них с телегами? — пробормотал в свою очередь Атэй, бросая взгляды на уходящих людей, которые вели, несли, тащили за собой тех, кто не мог идти сам.

— Кажется, телеги у них закончились, — пожал плечами Сэлгек.

Атэй фыркнул, проверил колчан на поясе, забросил на плечо лук, легко зашагал к виверне, и во второй раз за этот день — или уже в третий? Сэл сбился со счёту — пришло то самое недоброе, тёмное предчувствие. Только на этот раз пополам с пониманием, что ничего не изменить: всё уже давно было безвозвратно кончено, хоть он этого и не знал. Всё было решено, написано в книгах судеб древними богами, высечено в граните, вбито в небеса.

Он уже потерял всё.

Так чего теперь бояться?

Сэлгек нагнал Атэя, хлопнул его по плечу, обогнал, прыгнул на свою виверну, и та недовольно заворчала. Но теперь ему было плевать.

Земля дрожала всё сильнее. Бесконечное, ревущее войско приближалось. Рэй был высоко в небе где-то вдали, кружил, коршуном падал на противников, взмывал выше, уворачивался от камней, отвлекал внимание на себя, но что те единицы... ну, пускай десятки, которых он отвлечёт? Что ещё десятки, с которыми он справится? Их больше, их бесконечно больше, и может, из-за этого Сэлгек знает: всё давно решено. И потому больше не боится.

— Вперёд! — тихо сказал он, ударил виверну пятками в бока, натянул поводья, и та даже не попыталась ослушаться. Кажется, понимание того, что всё предрешено, передалось и ей.

Сэлгек взлетел над холмом, дождался, пока рядом поднимется Атэй.

Вдвоём они помчались навстречу ревущей коннице Горных.

Сэл выстрелил раз, второй, третий. Кто-то снизу взревел. Кто-то поддержал — и заревели уже хором. В его сторону полетели тяжёлые камни. Виверна резво рванула быстрее — вглубь несущегося войска. Камни рухнули за спиной, не достав его. Разве что — или ему показалось, когда на мгновение обернулся — зацепили хвост виверны. По крайней мере, один из булыжников пролетел очень близко, и та, взревев будто от боли, рванула вперёд ещё быстрее.

Атэй остался далеко позади — тоже, как успел увидеть Сэл, осыпаемый градом камней.

Он-то со своей зверюгой управлялся получше, потому удерживал её примерно в одном месте, разворачиваясь, взлетая и ныряя вниз под стать Каарэю.

Сэлгек выстрелил ещё дважды и, прежде, чем камни принялись пускать и здесь, с силой рванул виверну за поводья, разворачивая. Он, конечно, доверился судьбе, не предвещавшей ничего хорошего, но бросать за спиной друга — не в его правилах. Раз уж решили принять бой у холма — примут там.

Виверна развернулась, ложась едва ли не набок, и вовремя — несколько камней промчались мимо, просвистев у самого уха, Сэлу повезло, что прижался к её спине, чтоб не упасть.

Мимо пролетело ещё что-то длинное и тяжёлое. Копьё — понял он. Рухнуло вниз следом за камнями, не достигнув цели.

"Может, внизу достигнет", — с надеждой подумал Сэл.

Он не успевал заметить, достал ли кого-либо внизу собственными выстрелами, да и прицелиться толком не было времени, потому оставалось полагаться только на тяжёлые метательные снаряды самих Горных. Уж те, пролетев мимо и рухнув в толпу, должны были достать хоть кого-то.

— Как дела? — прокричал Сэлгек, проносясь мимо Атэя.

Увидел: первые ряды конницы уже минули холм, оставив его сбоку — уже приближались к разрушенной городской стене, перемахнуть обломки которой — раз плюнуть. А там и вторая стена близко.

Подумал: может, это чувство конечности и предрешённости не касается его лично? Может, он чувствует предрешённость всей этой бессмысленной битвы?

— К холму! — крикнул Атэй.

И помчался туда, не дожидаясь друга.

"Пытается увести за собой, — подумал Сэл. — Хоть немного. Даже понимая, что это не поможет".

Или Атэй не понимает?

Атэй всегда верит в лучшее. Верит в Сэлгека, верит в Хранителей, верит Наместнику, и вообще, кажется, верит во всё, что ему ни скажи, ни покажи, в чём его ни попытайся уверить, если оно, это всё — к лучшему.

Не на его ли вере — на его и таких, как он, на тех, кто пишет историю, стихи, легенды, — держится весь Феррон?