Двенадцать шагов. Книга 2

— Ворожея, — отмахнулся Сэл. — Все свои сбережения отдала.

— Сэ-эл, — подозрительно протянул Атэй. — Каким именно образом ты её убедил отдать тебе деньги?

— Да она сама! — праведно возмутился Сэлгек. — Сама позвала, сама мешок денег в торбу сунула...

— Конечно! — хмыкнул Атэй.

Ещё помолчал, а потом сказал:

— Знаешь, что важно?

Сэл вопросительно глянул на него.

— В Дааре ни в коем случае не упоминать Риирдала. Я не знаю, с какой виверны и кому на голову он там свалился, но нам его имя вряд ли поможет, когда начнём договариваться.

— А надо будет договариваться? — тоскливо уточнил Сэлгек. — Нельзя будет просто дать денег и забрать виверн?

— Это даарцы, друг мой, — фыркнул Атэй. — Они виверн никому и никогда не дают, даже за деньги, даже ненадолго, покататься. Но ты не волнуйся. У тебя есть я. А я, как ты помнишь, и как заметил наш друг Риирдал, хорошо умею разговаривать. От тебя требуется молчать с важным видом. Сможешь?

Сэл попытался принять важный вид. Атэй тяжело вздохнул.

— Ладно, — сказал он, — будешь просто молчать.

Глава 17

(По пути)

Костры пылали. Костры были такими огромными, что, казалось, сам солнечный бог, обычно далёкий, совсем не тёплый, только слепящий, сейчас сошёл с небес на их поляну. Впервые подошёл так близко — и все наконец ощутили его жар.

Не в их традициях было делать костры такими большими, но Умбрер сказал: чтоб не замёрзли. Слишком много всех собралось сейчас в низине, окружённой холмами, а теперь — и кострами. Другого места, чтобы собрать всех, Умбрер не знал.

Пещеры его людей тоже были большими, и был большой зал для сбора, и не было ветров, но Умбрер всегда помнил: чужаки, признавшие его власть, всё равно остаются чужаками.

Их было вокруг много, больше пальцев на руках. И все они согласились вести свои племена вместе с ним, вслед за ним. Туда, где теплее, где обитают слабые создания, которые давно должны уступить место им, Горным.

— Слушать! — рявкнул Умбрер, и чужаки, что только что визжали и рычали, переговариваясь друг с другом, умолкли.

— Мы можем идти вниз, — сказал Умбрер. — Я пойду вниз! У нас есть удобная тропа!

И указал пальцем путь, по которому уже пытались пройти другие, но им не удалось.

Конечно, можно было поискать иные пути. Конечно, могли найтись ещё удобные. Но Умбрер сказал: нужно пройти там, где другие не прошли. Теперь, когда они не прошли, — нужно. Чтобы доказать: Горные сильны.

А ещё тропа была правда удобной. Знакомой. Пологий спуск, никаких препятствий, даже не попадаются поселения с мелким народцем, который умеет воевать издалека: странные ревущие механизмы выпускают по Горным то стрелы, то горящие снаряды.

Когда-то Горные думали, то волшебные звери. Но однажды Умбрер схватил такого зверя: он оказался неживым. Просто много палок, таких, что горят сейчас в кострах. Странно скрученных между собой. Умбрер не смог создать такой же механизм, но смог донести мысль до своих, а потом и до чужаков: не бойтесь. Народец легко победить, если добраться до него, и Умбрер знал, как. Добраться нужно не с той стороны, с которой маленькие существа ожидают удара. Если напасть быстро, они не успеют развернуться механизмы. Потому спуститься с гор, обойдя их, а напасть потом, было верным решением.

Но Горные до сих пор боялись. И этого народца, и тех слабых существ, что жили ещё ниже, ещё дальше. Тех самых, что разленились и ослабели в тепле и достатке. Умбрер понимал: их будет легко сломить. Но многие другие, из чужаков, что сейчас его слушали, боялись. Говорили, что видели и слышали разное. Что слабые люди научились защищать себя иначе, что и у них есть настоящие волшебные существа, и магия — их оружие.

Те, что пробовали спуститься по лёгкой тропе недавно, бежали, потому что человек, что правит в людских землях, ужасающим стуком призвал неведомые силы, из воздуха создал огромное войско, с которым не смогли справиться.

Прибежали те, кто уцелел. И сказали, все чужаки в один голос сказали: больше Горные не пойдут той тропой.

Только Умбрер не испугался, а тех, кто вернулся, его люди с ним во главе, разорвали в клочья следующей же ночью. Разорвали и сожгли, чтобы показать: вернувшиеся слабые, потому и боялись. Умбрер же — силён. Их удалось победить таким же слабым людям — Умбрера не победит никто.

Умбрер даже приказал своим не есть убитых — нельзя впустить в себя чужую слабость.

А вот того, кто обратил в бегство, Умбрер обязательно пожрёт. Напьётся его крови и пойдёт дальше вперёд с его головой на палице, чтобы показать всем — своим, чужакам, людям, маленьким существам со сложными механизмами, зверям и птицам — так будет с каждым, кто встанет у него на пути. Пусть этот вставший хоть колдун, хоть сильный воин, хоть дитя богов — Умбрер сильнее.

Умбрер сам — бог.

Сейчас он указывал Горным на тропу, по которой никто теперь не хочет идти. А под ногами, вокруг постамента, лежали обугленные черепа тех, кто повернул с неё. И всё теперь решалось просто: кого больше испугаются Горные — неведомого людского колдуна, призывающего армии страшным стуком, или Умбрера?