Двойная звезда

   Лидия Тимофеевна примчалась к дочери сразу после ухода московских гостей. Олег еще не вернулся с работы, Иришка - из школы, и откровенному разговору матери с дочкой никто не мешал. Только Светлане совсем не хотелось откровенничать с матерью. Ей хотелось одного - чтобы ее, наконец, оставили в покое. Ей и так с каждым днем все тяжелее становилось просыпаться, все непосильнее было ворочать тяжелым и непослушным языком, все труднее улыбаться Олегу и Иришке... А тут еще, как сговорились, целый день гости идут и идут, да еще и не все из них - желанные...

   После общения с московскими гостями Лидия Тимофеевна внимательнее присмотрелась к дочери. И правда, выглядит она из рук вон плохо. Просто мать навещала дочь почти каждый день, а потому изменения в Светкиной внешности казались ей не столь разительными. Но сейчас Лидия Тимофеевна отметила про себя - да, Светочка действительно выглядит отвратительно... Пожалуй, пора бы ее показать другим врачам, участковая терапевтша, похоже, с ситуацией уже не справляется. Вот и Олег так думает, уже давно настаивает на том, что надо бы Светке лечь в больничку на обследование, а Света каждый день пытается его убедить в том, что ей уже немножечко лучше, что скоро она поправится... Хотя ее внешний вид говорил об обратном, скорее, даже кричал... На почему-то темном лице белели обескровленные губы, нос заострился, глаза, казавшиеся сейчас огромными, то горели нездоровым огнем, то вдруг на глазах остывали, превращаясь в бесстрастные ледышки.

   - Мам, я тебя умоляю, ну какая "Звезда", ну что ты всяким глупостям веришь, - Света слабо попыталась успокоить мать. - Ну какие "Звезды" могут быть в наше время...

   Лидия Тимофеевна внимательно посмотрела на дочку. Вообще-то, она всю жизнь была довольно легковерным человеком, верила во все услышанное и прочитанное, но сейчас Светкины слова не смогли ее обмануть:

   - Нет, Света, это правда, - и сама испугалась своей прозорливости. Сейчас до нее полностью дошло, что дочь действительно близка к краю могилы. Невероятно, страшно близка... Почти необратимо...

   - Светочка, доченька, если тебя может спасти Виктор, ты должна быть с ним. Пойми, родная моя, скоро будет поздно! Спасай себя, деточка, ты должна жить! Ты же еще так молода...

   Света тяжело вздохнула и взглянула прямо в материны глаза:

   - Мам, а как же Олег? А Иришка? Ты о них подумала?

   - Они поймут, Светочка, детка, спасай себя!

   - Нет, мам, они меня не поймут... Иришка еще слишком мала, чтобы понять, а Олег... Да, ты права, Олег поймет. Больше того, если он узнает, что спасти меня может только Виктор, он сам меня к нему отвезет. Но как ему будет больно! А я не хочу причинять ему боль, он этого не заслужил... Даже не в том дело, кто чего заслужил, а... просто я люблю его. Люблю и не хочу причинять ему боль. Вот так все просто и сложно. Люблю Олега, люблю Виктора, и ничего с этим не поделаешь... Даже если я уйду к Виктору, я все равно умру, умру от тоски по Олегу, от того, что каждую минуту буду думать, как ему сейчас плохо... Выхода нет, мама, нет выхода...

   Света замолчала, обессиленная длинной тирадой. Очень хотелось плакать, но слез не было...

   - А я? А как же я? - тихо спросила Лидия Тимофеевна.

   Светке было нелегко посмотреть матери в глаза. И она не посмотрела. Ответила, глядя в одну точку на стене:

   - Ты останешься с Олегом и Иришкой... Им будет плохо без меня, а ты им поможешь... Ты должна быть сильной... Ты должна стать сильной. У тебя больше не будет дочери, но будут сын и внучка. Сын, поняла? Не зять, а сын! Родной и единственный!

   Лидия Тимофеевна не плакала, не всхлипывала, слезы просто катились по ее щекам сами по себе, ни от кого не завися. Молодящееся ухоженное лицо как-то враз осунулось, резко состарилось... Она поняла, что разговор окончен. Дочь уже все решила, уже ничего не исправишь...

   - Мама, не плачь... Не надо оплакивать мой уход. Я хочу уйти поскорее, там я буду счастлива... Здесь я была счастлива с Олежкой, там я буду счастлива с Витей...

   ***

   - Отгадайте загадку, - с порога заявила Иришка звонким голосочком. Они с папой только что пришли из садика и дружненько завалились на кухню, где Света мудрила курочку в духовке на ужин. - Между ног болтается, на "Х" называется, как увидит "П" - сразу поднимается! Что это?

   Света с Олегом переглянулись округлившимися от обалдения глазами. Ни фига себе, загадочка! И это в пять лет! Какие же загадки она будет загадывать в пятнадцать?! Ребенок же молчание родителей понял по-своему:

   - Ага, не знаете! Хобот у слона!

   Света с Олегом вновь многозначительно переглянулись. Иришка в упор не замечала странности в их поведении:

   - Я же говорю, на "Х" называется, между ног болтается - хобот!

   Светке хотелось спросить про таинственное "П", на которое поднимается хобот, но не рискнула. Впрочем, бесхитростный ребенок ответил сам, не дожидаясь вопроса:

   - Как увидит пищу, сразу поднимается! "П" - пища. Классная загадка?! - и Иришка радостно залилась колокольчиком.

   - И кто же вам такие загадки задает, воспитательница? - строго спросил Олег.