Двойня для Цербера

— Так нельзя, Олег. Привези Асю домой. Я все тебе верну.

— Пошел вон, — цежу сквозь стиснутые зубы и до боли сжимаю кулаки. — Пока я не передумал и не устроил всем вам персональный апокалипсис. Она моя. Стала моей во всех смыслах, если ты понимаешь, о чем я.

И тут происходит невероятное. Этот пентюх, в котором вдруг сыграла толика восточной крови, давно перемешавшаяся со славянской, с отчаянным криком бросается на меня.

Пытается засветить мне в челюсть, но я перехватываю трясущийся неуверенный кулак и выворачиваю кисть со смаком, до хруста и недостойного мужика скулежа. Продолжаю давить, вынуждая этого непоследовательного гада опуститься передо мной на колени.

— Наш херов договор обратной силы не имеет, — рычу я, наблюдая, как у этого ничтожества трясется голова и вздрагивают плечи.

— Олег, — вскидывает на меня выпученные, влажные глаза, — я тебя умоляю, не ломай мою Асю. Она хорошая девочка. Светлая, добрая, чистая. Умоляю, не порти ей жизнь.

Чистая? С удовольствием вспоминаю, как осквернял ее тело, делая его принимающим и развратным. Добрая? Тоже неверно. Ася — вовсе не милая овечка. Есть в ней злость и ярость. И это очень даже хорошо.

— Раньше надо было думать, — ухмыляюсь я и отвожу назад руку с крепко сжатым кулаком.

— Олег Владимирович, — истерично орет секретарь Леночка, вломившаяся в мой кабинет без стука.

— Вышла быстро! — покрываю я зычным выкриком все пространство.

— Олег Владимирович, беда большая случилась, — выдает она, уходя в истерику.

— Что там еще? — раздраженно бросаю я и отпускаю Ильдарчика, который, наверное, уже обделался от страха.

— Там…у нас…, — блеет эта овца, зажимая рот ладонью, отчего каша, которая льется из ее рта, становится еще более невнятной.

Смотрю на секретаршу, бьющуюся в истерике, и чувствую, что сейчас полыхну. А такое настроение было с утра хорошее после утех с Асенькой.

Подскакиваю к личной помощнице, хватаю ее за плечи и хорошенько встряхиваю, чтобы уже пришла в себя и внятно доложила, что стряслось. Фирма работает как часы, и ничего такого запредельного случиться точно не могло. Глупая баба просто накрутила себя из-за какой-то фигни, и теперь меня своими соплями взвинчивает.

— Я, блядь, спросил, что происходит? — ору я ей в ухо.

— У нас склад выгорел. Полностью. Пожарные еще тушат, — объясняет в перерывах между судорожными всхлипами.

— Какой склад? — продолжаю вытягивать информацию чуть ли не каленым железом. — Их много. Какой, черт тебя подери?

— Главный, — выкрикивает истерично, и вновь скатывается в сопливые бормотания: — Что же теперь делать?

Курица тупая. Ей-то что причитать? Что делать, блин. Ждать, пока пепел осядет и начинать разруливать ситуацию. Впахивать и строить на руинах старого что-то новое и еще более великое. Как всегда, короче.

Держу пари конкуренты постарались. Узнаю, кто именно, шкуры спущу собственными руками.

А сейчас мне нужно проветрить голову. Нужен шум ветра в ушах и адреналин, от которого вены почти лопаются. Все можно решить, если остыть и обнулиться.

Отставляю секретаршу в сторону, словно та предмет интерьера, и открываю дверь.

— Это бог тебя наказывает, Олег, — летит в спину самая беззубая фраза, которую только можно выдать.

Оборачиваюсь. Эта презренная тварь все еще копошится у моего стола на коленях и трясется. На бога решил понадеяться тюфяк. Это единственное, что остается, когда сам не можешь защитить свою семью — сыпать проклятьями и злорадствовать.

— Я передам Агнии привет вечером, — бросаю с ухмылкой, которая ясно дает понять при каких действиях с ее телом это произойдет.

За спиной слышатся его звериный рев и стенания Леночки, но мне уже это неинтересно.

Спускаюсь на подземную парковку за своей сияющей хромом бестией. Хорошо бы Рафу с собой взять. Он идеальная свита: исполнительный, молчаливый и понимает меня с полувзгляда, но у Рафы сейчас миссия поважнее, чем сопровождать хозяина в безумных покатушках. Пусть стережет мою принцессу. Если вдруг рядом с ней нарисуется хоть один обладатель члена, голыми руками прибью. А ее накажу так, что неделю ноги сдвинуть не сможет.

Подо мной больше тонны ревущей стали, и я лавирую в потоке машин, каждую секунду рискуя куда-нибудь вмазаться. Всю жизнь меня будоражило только то, что на грани фола. Как говорится, либо сдохнешь, либо сдюжишь. С Агнией так же. Может, потому и взяла за живое. Она не признается, но тоже кайфует, когда мы вместе скатываемся в безумие. И меня заводит. Такой совместный прыжок веры.

Шлет меня. Долбит кулачками. Шипит. Плюется ядом. А сама кончает мокро и воинственно. Быть на ней даже круче, чем восседать на мощной железной зверюге. Лишь бы на подольше Асиного нрава хватило — чтобы укрощать и биться каждый божий день.

Мы с железом одно целое, и потому я точно знаю, что не расшибусь в кровавый фарш. Она же опаснее нелегальных гонок. Можно и разбиться, если девчонка подберется еще ближе. И так уже под кожу забралась.