Двойня для Цербера

Он смеряет меня презрительным взглядом, и уже сам тащит Алекс на танцпол. Они весело смеются и перебрасываются шуточками, которые тонут в громкой музыке.

Оба тусовщики. Им комфортно в неоновых вспышках. Их тела двигаются в ритм музыке и друг другу. Они часть толпы, и в то же время увлечены друг другом. Одурманенные адреналиновым безумием, оба страстно желают сделать мне больно.

Церберу не удастся вызвать во мне ревность. Я бы даже обрадовалась, что он увлекся другой женщиной. Но эта другая — моя лучшая подруга, и она из кожи вон лезет, чтобы показать, что желаннее и сексуальнее меня.

Хоть мы и дружим почти с пеленок, Алекс всегда мне завидовала. Она постоянно перекраивает себя: то меняет форму носа с помощью ринопластики, то осветляет волосы. Но так и не может добиться идеала, к которому так стремится. Однажды моя лучшая подруга призналась, что хотела бы выглядеть как я, но не может, как бы ни пыталась.

Она старательно обхаживает Цербера. Развратно трется об него попой и грудью. А он лапает ее, не стесняясь, и поглядывает на меня. Алекс улыбается и позволяет ему это. Она даже сама укладывает его медвежьи лапы себе на бедра.

Это какая-то изощренная пытка. Мама считает Цербера добрым и милым, а лучшая подруга готова глотку мне перегрызть, лишь бы быть с ним.

Я уже без его указки беру со стола шот и выпиваю его. Люди пьют, чтобы забыться. Вдруг и мне поможет? Во рту горечь, желудок горит, а зрение мутится, но внутри все так же тупо ноет.

Цербер что-то вкладывает в руку Алекс, и та идет в сторону бара. А эта сволочь, довольно ухмыляясь и поправляя пряжку ремня, возвращается ко мне.

— Ревнуешь, Ася? — зубоскалит он, схватив меня за руку. — Подружка у тебя огонь.

— Олег, прошу тебя, не вмешивай Алекс во все это.

— Не переживай, Агния, меня на всех хватит. И на тебя, и на нее. Или ты хочешь, чтобы я был только с тобой? Признайся уже, что ревнуешь и не хочешь, чтобы я трахал попутно твою подружку, которая уже потекла.

— Ты прав, я ревную, — соглашаюсь я, не желая, чтобы Алекс подверглась той же пытке, что и я. Она просто не понимает, какой Цербер на самом деле.

— Пойдем со мной. — приобнимает меня за плечи и крепко сжимает их. — Докажешь, что реально меня хочешь.

Глава 9. Олег

Я вталкиваю ее в мужской туалет и запираю дверь на защелку. Ручку тут же начинают неистово дергать c внешней стороны. Агния уставилась туда, и вся сжалась. В ее глазах страх, смешанный с доброй порцией стыда.

Бедная овечка Агния готова позволить мне себя растерзать, лишь бы блаженная мамаша и братишка-придурок продолжали жить сыто и без проблем. Но при условии, что никто не увидит, как я сношаю избалованную мажорку в каком-нибудь грязном закоулке, едва скрытом от чужих глаз.

Я вжимаю ее животом в край умывальника и жестко фиксирую пальцами подбородок. Мне нужно, чтобы Агния смотрела на себя, пока я трахаю ее стоя, как бы между делом.

Ее полный ненависти взгляд и дрожащие бледные губы возбуждают куда сильнее, чем Алекс, которая готова дать во все дырки. Да и вообще, ее подружку только бы порадовал здешний антураж.

Я обдолбан в говно, а в желудке плещется крепкий алкоголь, но пьян я от ее нежного запаха, который кажется еще более чистым на контрасте с запашком мочи, к которому примешиваются дешевые сладкие духи.

Проблем навалилось вагон, а меня только и волнует, что со мной творит эта девчонка. У меня уже лет десять ни на кого так не вставало. Но вот парадокс: чем мне с Агнией охуеннее, тем сильнее тянет смешивать ее с дерьмом. Я всегда знал, что немножко садист, но я кайфую и от того, когда она вопит о своей ненависти ко мне. Даже ее отвращение заводит. А в другое время хочется, чтобы Ася ластилась ко мне кошечкой. Мечусь туда-сюда, и только одно точно — хочу ужраться ее эмоциями.

Защитная реакция какая-то. Ни одной бабой так не болел, ни одну так не хотел. Если бы я не был такой прагматичной сволочью, подумал бы что влюбился в Асю. Но это нечто большее, чем любовь или даже похоть. От ее взгляда член твердеет так стремительно, что брюки уже трещат по швам.

Моя Агния трясется и ждет расправы. Я рывком задираю короткий подол и срываю трусы. Швыряю тряпку в угол, туда, где валяется использованный кем-то презерватив.

Провожу пальцами по шелковистым губкам. Сухая, блядь. Не люблю тыкать в сухую дырку — так себе удовольствие. Впрочем, есть более веская причина приласкать её пальцами. Я хочу, чтобы Агния кончила, и неважно от чего именно: моих пальцев или члена. Это так постыдно для нее биться в оргазме в руках того, кого капризная принцесса так ненавидит. К черту любовь. Мне нужны ее ненависть и постыдный, но мокрый и горячий оргазм.

Сейчас потечет малышка, хоть и мечет глазами молнии. Тру пальцем между ее срамными губками, и большим пальцем освобождаю головку клитора от тонкой защитной кожицы. Вздрогнула, пронзенная молнией, и промычала что-то нечленораздельное.

— Прошу тебя, не здесь, — шепчет Агния жалобно.