Двойня для Цербера

— Ну не дуйся, малыш. Я все сделал. Вот смотри, — тыкает мне в лицо экран своего телефона, но я ничего не могу разглядеть из-за слез, стоящих в глазах. — Я Ленке команду дал. Завтра у малого будет весь курс препарата. И на лечение дам сколько надо. Видишь, как оно работает? Ты мне хорошо делаешь, и я тебе плачу той же монетой.

—Спасибо, — шепчу я, проваливаясь в пропасть.

— Спасибо? Этого мало, — тычет пальцем себе в щеку. — Целуй давай.

Я касаюсь грубой колючей поверхности губами, точно зная, что это просто уловка. Он, вероятно, уже придумал, как унизить меня еще сильнее.

—Хорошая девочка, — проговаривает Цербер, развязывая пояс моего халата. — Ты красивая, Агния. Была бы другая, я бы и на раз попользоваться не взял. Давай, приведи себя в порядок. Надень что-нибудь сексуальное, чтобы не быть синим чулком. Едем в клуб, хочу оторваться.

Я знаю причину этой внезапной доброты, и стараюсь воспользоваться его приходом.

— Олег, уже очень поздно, и я хочу спать.

Его зрачки, кажется, пожрали всю радужку, и этот безумный взгляд черных глаз обрушивается на меня душащей волной. Цербер сжимает мое тело так сильно, что от боли сложно дышать.

— Я сказал, что мы едем отдыхать, — рычит он. — Если через пятнадцать минут не будешь готова, потащу в халате.

Он делает из меня шлюху. И неважно где: у себя в спальне или на людях. Платье, в которое Цербер нарядил меня собственными руками, выставляет мое тело на всеобщее обозрение. Стоит мне сделать слишком широкий шаг, как показывается белье, а если чуть податься вперед, то грудь почти вываливается из корсетного верха.

Я сжимаюсь в комок на мягком сиденье и стараюсь прикрыть руками глубокое декольте. У меня нестерпимо болит голова от грохочущей музыки, и хочется только одного: чтобы он провалился сквозь землю. Но Цербер, перевозбужденный коктейлем из запрещенных веществ и крепкого алкоголя, блуждает по моему полуголому телу похотливым взглядом и сально хихикает. Его мощная грудная клетка вздымается в вырезе расстёгнутой рубашки, а на лбу блестят капельки пота. Зрачки огромные, какие бывают только у наркоманов.

— Ну что ты скрючилась и смотришь на меня волком, Агния? — перекрикивает он долбящие басы, и я вздрагиваю от его голоса, который стегает плетью. — Неужели так противен? Те, что были до тебя, вроде, не жаловались.

— Олег, я прошу тебя, найди себе кого-нибудь другого. Многие женщины будут счастливы с тобой. Я же не подхожу тебе.

Меня тошнит ото лжи, которую приходится извергать словно рвоту. Такое чудовище женщина может терпеть только из-за тугого кошелька.

Цербер рывком поднимается на ноги и подходит ко мне. Плюхается рядом и сгребает меня в охапку. Его руки неизменно приносят мне боль — даже их самые мягкие прикосновения.

— Не неси чушь, Агния. Очень даже подходишь. Я не покупаю тех вещей, которые не моё. Правда, наскучившие или надоевшие вещи я выкидываю, но это не в твоих интересах, потому что куда выгоднее быть моей. Ты не представляешь, какие ужасные вещи могут произойти с женщиной, тем более такой юной и хрупкой, когда при ней нет нормального сильного мужика.

«Я не вещь! Не вещь», — стучит в разрывающейся от боли голове, но ему в лицо я улыбаюсь.

Улыбка моя искусственная, а в уголках глаз уже стоят слезы. Но Церберу все равно, насколько кукла сломана внутри, лишь бы завод не кончался, и она продолжала его развлекать.

— Уже лучше, Агния, — констатирует он и вдавливает кончики пальцев в мое бедро, — но ты все равно слишком напряжена. Тебе нужно выпить.

Берет со стола шот, в котором разные по плотности слои жидкости повторяют триколор, и подносит его мне, расплескивая липкий, остро пахнущий спиртом алкоголь на мое переливающееся золотистыми пайетками платье.

— Я не пью, — пытаюсь отодвинуть предложенный шот ладонью.

— И что с того? Неделю назад ты и не трахалась. Не строй из себя монашку, не с твоими данными, — отчитывает меня и впихивает рюмку в мои пальцы. — Пей сама, или я помогу.

Правило одно, и оно простое. Я в любом случае сделаю все, что прикажет Цербер — либо сама, либо он меня заставит. Подношу шот ко рту и смачиваю содержимым губы. Оно сладкое и жжется спиртом. Цербер смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, пристально следя, чтобы я выпила все.

Я закрываю глаза и выпиваю содержимое рюмочки одним глотком. В голодный желудок падает настоящий огненный шар, который разливает свой жар по всему телу. Я закашливаюсь, утирая слезы, пролившиеся из уголков глаз.

Цербер болезненно гладит мою взмокшую спину своей большой, твердой ладонью. Каждый раз, когда этот человек касается меня, я едва сдерживаю крик. Вот и сейчас я втихаря закусываю костяшку пальца, чтобы не завопить.

— Агния, — знакомый звенящий голосок заставляет меня резко выпрямиться. — Вот, оказывается, как ты скучаешь по семье.

Алекс плюхается рядом со мной на диван и виснет у меня на шее. Я смотрю на Цербера и взглядом умоляю его ничего со мной не делать при подруге.