Двойное золотое дно

— Сваливать. — Твердо заявила я. — И, как говорит Вольфыч, однозначно. И лучше всего в Москву. Там много народа, авось затеряешься.

— Да я уж думал. Только менты сказали, чтобы в городе был, — тяжело вздохнул Егоров.

— Какие менты? Леша, не молчи! Говори, рассказывай! — потребовала я, утаскивая Егорова в комнату, Двери в его квартире были тоненькие, такие же, как и у мамы, и мне совершенно не хотелось оповещать весь подъезд (если не весь дом) о делах, которые никого не касались.

В квартире Егоровых все оставалось по-старому. Исключением был лишь новый телевизор, но это не в счет. На мгновение показалось, что мне снова десять лет и мы с Лехой замысливаем очередную гадость-пакость.

Я усадила Леху на диван и принялась за дело.

Минут через пять он, наконец, заговорил. Парню было очень страшно.

Он рассказал, что с Фаинкой они были вместе уже около трех месяцев. Встретились случайно на улице, и завертелось. Пока работали в одной конторе, ничего такого у них не было, да и Фаина была замужем за Щербининым и передвигалась по городу под присмотром какого-то бугая-телохранителя. А после развода они с Лехой знакомство и возобновили.

— Она — классная девчонка! Что в постели вытворяет... — проговорил Лешка, забывшись на минутку. Опомнившись, помрачнел. — ...Только пила. Как сапожник пила, ее приучила эта сволочь. Конечно, что делать молодой абсолютно обеспеченной девке... Только винище жрать со скуки.

«Ба-а! Да он же ничего не знает!» — пронеслось в моей голове.

А Егоров продолжал. Он рассказывал, как пытался ее лечить, запрещал, не давал деньги. Фаины хватало на несколько дней, затем снова следовал рецидив. Она сама понимала, что губит себя, и хотела лечиться. Они даже собирались в Москву в какую-то клинику. Но не было больших денег. Москва — город дорогой.

Недавно Фаина повеселела. Она сообщила, что нашла выход из положения и скоро у них появятся деньги. Откуда — Лешка не знал, женщина своими замыслами не поделилась. Лешка вообще посчитал ее слова пьяным бредом, химерой и фантазией. Только однажды Фая проговорилась, что хочет что-то продать бывшему мужу. Что-то очень ему дорогое... Но снова ничего толком не объяснила!

«Так-так-так! Фаечка, кажется, хотела немножко пошантажировать Щербинина! Крайне глупо с ее стороны. Ей бы подальше от него держаться...»

— А что произошло вчера? — спросила я, желая услышать еще какие-нибудь подробности.

— Я ушел от нее около шести. У меня стрелка была забита на полседьмого. Насчет работы. Хороший вариант подвернулся, — мрачно объяснял Лешка.

Работодатель долго беседовал с Егоровым, выяснял его квалификацию. Потом Лешка поехал домой что-то забрать. Ночевать он собирался у Фаины. Но дома его уже ждали.

Господа в форме посадили его в «воронок» и предъявили обвинение в предумышленном убийстве гражданки Остапчук. К счастью, недоразумение вскоре разрешилось. Следователь или какой-то другой милицейский чин оказался знакомым работодателя и созвонился с ним. Алиби Егорова он подтвердил, но был очень недоволен тем фактом, что хотел взять на работу человека с сомнительными, как он выразился, знакомствами.

Перед Лехой извинились. Рассказали, что гражданка Остапчук доползла до входной двери, открыла ее и позвала на помощь. Когда приехали «Скорая» и милиция, Фаина была уже мертва, а соседи показали, что в последние месяцы она общалась только с Егоровым. Поэтому подозрение пало в первую очередь на него.

Лешку отпустили уже под утро. Спрашивали об образе жизни Фаины, задавали кучу, как ему казалось, ненужных вопросов.

Как только Егоров оказался дома, ему позвонили. Неизвестная личность приказала искать документы, которые хранились у Фаины. Ничего ни о каких документах Леха не знал. Где или у кого она их могла хранить, если они вообще были, — тоже.

— А ты подумай, — попросила я. — Понимаешь, менты никогда не найдут ее убийцу. Они сейчас просто роют землю из-за Щербинина. А кто такая Фая, чтобы они напрягались? Всего-навсего бывшая жена...

— Ксень, ну ты дура! Да неужели, если бы я знал, не отдал бы им?! Я жить хочу, я еще молодой!

Говорил Егоров с надрывом, руки у него тряслись. Лешка был очень напуган. Да-а, друг детства, выдержки у тебя ни на грош...

— Ты ее любил? — спросила я.

Егоров на мгновение задумался.

— Не знаю... Жалел, наверное, — пожал он плечами и скорчил такую мину, словно сейчас разрыдается.

«Любовь прошла, завяли помидоры, — подумала я неодобрительно. — Но Файке уже ничем не поможешь...»

— Ну, хорошо. Может, ты знаешь каких-то ее друзей, знакомых, родственников.

— Ага. У бабы Веры, которой лет девяносто, она документы хранила! — зло хмыкнул Леха.

— Какой бабы Веры? — не поняла я.

— У соседки с первого этажа! Ксень, ты совсем сдвинулась. У этой бабы Веры уже лет двадцать, как старческий маразм. Она Файке конфетки-карамельки все совала...

— Ну почему обязательно баба Вера! — возмутилась я. — У Фаины что, родственников нет?