Двойное золотое дно

— Я уже совсем голову от страха потеряла. Тут такое творится... — не очень ловко, но удачно забросила я наживку.

— Вот и выкладывай, что случилось.

— Ой, Илюшенька... — захлопала я ресницами, подпустив в дрожащий голос слезу (зря в театральное не пошла).

— Илюшенька — это приятно, — хитро улыбнулся Ельчанинов. — А суть в чем?

— Да влипла я в такую история с этой проклятущей статьей, — тяжело вздохнув, махнула я рукой. (Какой талант пропадает!)

— Пока не объяснишь, почему со сковородкой и ножом гостей встречаешь, я ничем не могу тебе помочь.

Конечно, обещание помочь еще не есть помощь, но уже половина успеха.

Вполне натурально захлебываясь словами, я начала свой рассказ.

— Понимаешь, меня шантажируют. Какая-то скотина требует 50 тысяч баксов.

— Ничего не понял. Помедленнее, пожалуйста, — попросил Илья. При слове «шантажируют» его лицо из добродушно-участливого стало суровым и сосредоточенным.

Я помолчала.

— Что тут непонятного... Ты Щербинина знал? — Мне показалось, что Илья удивился. Ни слова не говоря, он кивнул. — Так получилось, что и я его знаю.

Рассказывала я, максимально придерживаясь правды, но умалчивая о некоторых деталях. Такой метод я неоднократно применяла к Константину Михайловичу, а опыт, что ни говори, — великое дело.

— Точно так же, как и тебе, я позвонила Щербинину. Мы встретились, но разговора на интересующую меня тему как-то не получилось...

Чайные глаза Ельчанинова потемнели, в них появилось некое выражение... Мне даже показалось, что Илья ревнует!

«Нет-нет-нет!», — отогнала я столь приятную мысль. В этом человеке мне так быстро не разобраться.

— Мы сходили в театр, — продолжала я свой почти правдивый рассказ, — потом он уехал по делам, а когда вернулся, позвонил мне... Хуже всего, что Щербинин именно меня ждал у бассейна. А я с Алинкой заболталась и опоздала.

-И...

— Я его нашла уже мертвым, — кивнула я головой. Слезы безудержным потоком хлынули из глаз. — Я опоздала-а-а-а-а!!!

— И очень хорошо, что опоздала, — зло отозвался Илья.

— П-п-почему?

— Потому! — передразнил он меня. — Вместо одного трупа было бы два!

— Ой, мамочки! — в ужасе заголосила я. Такой вариант ведь уже приходил в мою голову.

Илья привлек меня к себе и погладил по голове. (Ненавижу этот покровительственный жест, но стерпела.)

— Тихо-тихо, успокойся. Давай продолжим.

— Что-о-о продо-о-лжим...

— Кто тебя шантажирует, почему, чего хочет. Главное — чем шантажирует? — тихим голосом Илья перечислял вопросы, на которые мне предстояло ответить.

Ну что за денек! Сегодня подобным образом я сама выспрашивала Лешку Егорова.

Очень осторожно подбирая слова, я рассказала Илье все... ну, почти все...

О том, что я млела от одного присутствия Щербинина, я благоразумно умолчала. Однако Ельчанинов, судя по его суровому взгляду, сам догадался. Некоторые детали своего рассказа я немного переделала. Например, заявила, что подошла к бассейну не со стороны улицы Лермонтова, а со стороны детского сада. По протяженности оба маршрута совершенно одинаковы. Но если я шла от садика, то ни за что не могла видеть ту дорогу, по которой промчался темно-синий автомобиль. Для верности мне пришлось накинуть еще пяток минут и сказать, что к бассейну я подошла не в семь минут пятого, а в пятнадцать.

— Почему в милицию не пошла? — выслушав меня, спросил Илья.

«Ничего себе! Выходит, он не боится... Или проверяет. Так-так-так... Нет уж. Лучше выглядеть полной идиоткой, но идиоткой живой!»

— Как ты не понимаешь! Сначала у меня от страха крыша поехала. Был человек живой, здоровый, а тут на тебе — покойник! Знаешь, как страшно?!

Вопрос был явно дурацкий, но вполне вписывался в изображаемый образ идиотки с одной извилиной в голове.

— Спросят... почему сразу не сообщила? Что я скажу? Перетрусила?! Получается, что я главный свидетель. А какой я свидетель, если ничегошеньки не видела, кроме трупа?!

— Ксюша, ты дура, — посетовал Ельчанинов. — Нужно было в ментуру звонить, а потом сразу мне.

— А тебе-то зачем? — вытаращила я глаза.

— Помог бы тебе, бедолаге, — убежденно заявил гость.

— Матушки-батюшки! — всплеснула я руками, выходя из образа шизофренички. — Да с чего бы это?! С чего тебе помогать совершенно незнакомому человеку, которого ты видел всего два раза в жизни? Альтруизм — вещь похвальная, но неправдоподобная. Что ты вообще здесь делаешь? Чего приперся?!

Меня окончательно, занесло. Я орала, как торговка, вскочив перед Ильей и уперев руки в бока.

Тут уж и он не выдержал и тоже вскочил:

— А предположить своими куриными мозгами, что ты мне нравишься, что я пытаюсь за тобой ухаживать, — ты не можешь? Какого черта я с шампанским являюсь?!

— Да кто ж тебя знает, — меня настолько поразили его слова, что пары злобы мгновенно улетучились. Я растерялась.

Он резко повернулся и вылетел из комнаты на кухню. Курить. А я осталась переваривать ситуацию и думать, что делать в свете его заявления.

А как же та женщина?..

Нет. Определенно Ельчанинов прав, я — тупица. Нет никакой той женщины. Он говорил про меня...

В памяти всплыли эпизоды нашего знакомства.