Двойное золотое дно

— Опять звонили, — глядя в пространство, тоскливо сообщила я.

— Полчаса назад, речь шла о каком-то седом... — протянул Илья Владимирович.

— Седой — это не так актуально. Кто-то другой позвонил минут десять назад...

— Чего хотели?

— Моей крови, моих нервов, моей жизни! — невесело хихикнула я.

— Так и сказал? — не поверил мне Ельчанинов.

— Нет, конечно! Хочет мой пай в магазине...

— Какой пай, в каком магазине, — засыпал меня вопросами Илья. — Ты мне об этом ничего не рассказывала.

«Я тебе, милок, и так слишком много рассказала», — подумала я и принялась объяснять.

— У меня есть друг. У него есть магазин. Он nepeоформил на меня часть магазина, — коротко сообщила я.

— Подробности! — потребовал мой гость.

— Нет никаких подробностей.

— Ксюша, у меня тоже есть друзья. Но они вот так, с бухты-барахты, почему-то ничего на меня не оформляют, — зло сказал он.

— Восемь лет уговоров «с бухты-барахты» не назовешь, — резонно огрызнулась я.

— Не злись, тебе не идет. Лучше объясни доходчиво.

— Хорошо. — Иной раз я бываю до отвращения послушной. — Восемь лет назад мой друг попросил меня помочь в организации доходного бизнеса. Конкретно, салона для шитья.

Илья удивленно вскинул брови. Для человека, ворочающего деньжищами, выручка от такого салона не может называться «доходным бизнесом».

— Я помогла. Он расплатился со мной вот этой вот квартирой. Но так как мой друг одинок, и я самый близкий

ему человек, он захотел обеспечить мое будущее. Поэтому и предложил мне пай.

— Он твой... любовник? — неожиданно прямо спросил Ельчанинов.

— Нет, — удивилась я. — С чего ты взял?

— Не верю, — мотнул головой Илья.

— Да ради бога! — взъерепенилась я. — Верю, не верю... Да кто ты вообще такой, чтобы задавать мне такие вопросы?

— Всему должны быть причины, — упрямо долдонил Илья.

— Он вообще — голубой! Живет с парнем! Я его друг!

Отвращения и брезгливости, которые появляются на лицах обычных мужчин при упоминании о геях, я у Ельчанинова не заметила.

— Хорошо. Допустим, с его личной жизнью мы разобрались. А когда он оформил бумаги?

— Понятия не имею. На этой неделе, наверное. Там еще не все закончено и нужно сходить к нотариусу, чтобы заверить.

— Что произошло в последнее время такого, что он вдруг стал оформлять бумаги? Странно как-то, восемь лет уговаривал...

— Илья, я правда ничего не знаю. Оформлялись они без моего ведома... и я не могу припомнить никакого глобального события, которое бы его на это подтолкнуло... Возможно, ему просто все надоело...

— Ну, хорошо, — прищурился Ельчанинов. — Кто об этом знает? Кому ты рассказывала?

— Пустой номер, — отрицательно покачала я головой и потрясла исписанным листком. — Знать мог кто угодно. Служащие салона ,нотариальной конторы, мои приятельницы и знакомые. И это далеко не все. Каждый из них мог сказать об этом другому, третьему... Полгорода в кypce...

— Какая ты общительная, — укоризненно покачал головой Илья.

— Да нет. Я-то никому об этом не говорила. Но многие знали, что такое предложение существует...

— Отвертку дай, — вне связи с темой разговора попросил Илья.

— Зачем?

— Будем твоего собеседника вычислять. Сейчас поставлю другой телефон.

— Зачем? — не поняла я.

— Глупенькая, — хитро улыбнулся Илья. — Прогресс шагает по планете! Ты что, про определители номера никогда не слышала?

Все же он головастый парень! Подобная мысль в моих мозгах даже не шевельнулась.

Замена аппарата не заняла много времени.

— Покормишь уставшего и истощенного трудовьм подвигом человека? — закончив работу, спросил Илья.

— Ты же ничего тяжелее ручки и руля в руках не держишь, — притворно возмутилась я. — Вермишель будешь?

— Ага. Я тварь неприхотливая, ем все, что не движется или движется очень медленно. — Я знала, что это цитата, но не помнила откуда и хихикнула.

Пока закипала вода, я терла сыр, резала зелень и колбасу. И рассказывала о своих сегодняшних приключениях.

Илья задавал наводящие и уточняющие вопросы:

«Какая машина? — Иномарка, судя по звуку мотора. — Сколько ехали? — Около получаса. — Как выглядел седой? — Барственно, дорого, наводит страх».

— Куда ж тебя возили? задумался Ельчанинов.

— Не мучайся, в Дедово, сообщила я.

— Откуда знаешь? — встрепенулся он.

— Это была дача Щербинина. Сто процентов. На каждой фотографии присутствовала именно его персона!

Еще и портреты были. Маловероятно, что кто-то так его обожал, что увешал всю стену его изображениями.

— Похоже на то, — протянул Илья. — Ксюша, вспомни поточнее весь разговор.

— В следующий раз на диктофон запишу! Будешь вместо колыбельной на ночь слушать, — огрызнулась я, понимая, что он прав и нужно постараться.

Когда я в третий раз пересказала свою эпопею, Ельчанинов надолго задумался, машинально пережевывая содержимое тарелки.

— Да, положеньице... Скорее всего, ты права. Убийство действительно заказное. Особенно если учесть, что на Сталинке творится... — задумался Ельчанинов.

— Что? — мгновенно подобралась я, охваченная охотничьим азартом.

— Этого тебе знать не нужно! — твердо заявил Илья. — Давай-ка я тебе охрану выделю. Не думаю, конечно, что такое повторится, но...