Двойной Нельсон

Из холодных закусок предлагались: свежая икра, заливная утка в соусе «кумберленд», салат «оливье», тартинки с сальпиконом из языка и сыр из дичи. Любители горяченького могли выбрать котлетки из рябчика, сосиски в томатном соусе либо белые грибы в сметане. Путиловский закусил икрой, а сверху положил рябчика. Берг как истый немец накинулся на сосиски. Медянников увидел салат, мнительно спросил его название, попробовал и ошалел: такой вкусности он в своей долгой полицейской жизни еще не пробовал.

Буфетчик, посветлев лицом, обещал лично принести на стол Евграфию Петровичу парадную миску «оливье», сказав, что, ежели надо, он прикажет нарубить еще целую кастрюлю. Сегодня у него праздник души — сам Евграфий Петрович наведались! «Я так о вас скучал-с, все вспоминал уроки ваши-с...» — прошептал он на ухо Медянникову, имея в виду годичные тюремные каникулы за счет государства.

Метрдотель почтительнейше препроводил компанию к заказанному столику. Нюхом он понял, что главный в компании самый тихий, и обращался только к Путиловскому. Как из-под земли выросли два официанта и застыли молчаливыми столбами в ожидании приказов метрдотеля. Тот вручил гостям карту вин толщиной в энциклопедию Брокгауза и Ефрона, чем озадачил всех троих, к такому размаху не привыкших. А мудрого в этих делах Франка все еще не привезли.

— Ну, Мираков, харю начищу подлецу! — сладострастно пообещал Медянников.

Но тут в дверях показалась большая фигура, прищуренными глазками озиравшая зал в поисках сюрприза. То был Франк собственной персоной. И все радостно вздохнули: с приходом опытного человека проблема выбора была решена полностью. Можно было расслабиться.

— Ага! — с видом судьи, уличившего закоренелых преступников, многозначительно произнес Франк. — Попались, голубчики? По какой-такой причине? Всех уволили? Зарезали, как баранов?

— Если бы,— произнес Путиловский, троекратно целуясь с другом. — Прибавку решили обмыть.

— Тогда кого ждем?

— Вас. — Берг с трудом поднял карту вин и вручил Франку.

Тот внезапно посерьезнел:

— Кто платит? Пьеро?

Путиловский утвердительно кивнул:

— Увы мне!

Франк просиял, для начала брезгливо отодвинул в сторону энциклопедию вин:

— Это надо знать назубок! — и поманил метрдотеля.

Тог покорно, как барашек перед мясником, склонился перед Франком.

— Кузьма Илларионович, приступим. «Шато Мутон-Ротшильд» семьдесят пятого года, три бутылочки.

— Помилуйте, — горестно прошептал Кузьма Илларионович, — у нас всего пять-с осталось! Меня же убьет светлейший...

— Тогда две, — сжалился Франк, — Теперь херес. Бутылку. Естественно, сухой. Есть что-нибудь приличное? Только не лукавить!

— Есть, — потупившись, сознался подозреваемый. — Фино или манзаниллу? Только что получили фино «Гонзалес Байасс». Нектар-с!

— Попробуем. Шампанское. Прямо сейчас заморозь бутылочку «Мумма». Смотри мне, только «Кордон Руж»! К селянке — холодную «смирновку» и английскую горькую. И еще зубровку. Потом пауза. Но небольшая! Бутылку мадеры к десерту. «Мальвазия» или «Мальмсей»?

— «Мальвазия»-с!

— Бутылку пикона. Ну и... коньячок под занавес.

— Французский? — склонил головку с пробором Кузьма Илларионович.

— Ммм...— задумался перед важным выбором Франк, — Нет. Пожалуй, шустовский! Он трезвит.

Берг впервые услышал о таких особенностях шустовского коньяка и запомнил это, чтобы потом при случае воспользоваться целебными свойствами вышепоименованного напитка.

* * *

Обольщение Доры приближалось к закономерному финалу. Сегодня она согласилась отобедать с Вершининым и затем пойти нить кофе к нему на квартиру.

Во-первых, Азеф уже несколько дней пребывал неизвестно где, скорее всего в Берлине — он никогда не сообщал своих истинных путей, предпочитая в таких делах непредсказуемую импровизацию. Доре было элементарно скучно. Никаких новых лабораторий они в ближайшее время развивать не планировали, хотя в одну из них уже были завезены исходные вещества. Дело оставалось за малым — за учениками. Пока не прояснилась судьба списка, Азеф запретил Доре контакты с будущими членами Боевой организации. «Отдохни!» — просто сказал он ей, дал денег и исчез.

Во-вторых, на дворе стоял май месяц, а у Доры южная горячая кровь. Ей хотелось если не любви, то хотя бы заменителя. Вершинин идеально подходил на эту роль: молод, горяч, красив, не противен. Чего же боле? И она решила уступить натиску. А то голова по вечерам болит, и Дора знала хороший бабушкин способ, как эту голову вылечить, — ночного доктора.

Он сейчас заедет за ней в гостиницу, вечер они проведут в театре, затем в ресторане, а остаток ночи — в постели. Дора ничего не делала наполовину. Она могла бы пригласить Вершинина в гостиницу, где у нее была репутация полуроскошной певички из кафешантана. Но чем черт не шутит, вдруг Андрей разговорится и выдаст взглядом тайну списка — где он, в полиции или все же у него в каморке?