Двоица

– Молодец, Мирочка, – сказала бабушка. – С тобой еще хочет поговорить Сережа. Он откладывает это, но в пятницу обязательно все тебе расскажет, так что будь готова.

– К чему? – спросила Мишка испуганно.

– Сережа расскажет, – сказала бабушка. – А теперь давай помолчим, мне нужно отдыхать.

Мишка взяла бабушку за руку и закрыла глаза. В детстве она молилась перед сном – не потому что ее кто-то заставлял, а потому что так делала бабушка.

Стоя на коленях у бабушкиной кровати, Мишка почувствовала, как возвращается в детство. Вот ей семь лет, у нее температура за сорок.

Весь день Мишка провела в кровати, мокрая от пота, обернутая в липкую простыню. У нее болела, раскалывалась голова, а перед глазами сверкали желтые кружки и спирали. Сил не было даже на то, чтобы переложить затекшую руку или откинуть с лица волосы.

Весь день бабушка провела рядом с Мишкой. Приносила ей чай с медом, читала вслух про девочку Сару, у которой сгорел домик, и гладила ее по голове, и держала за руку, когда Мишке становилось совсем плохо.

Мишка не могла вспомнить, вызывали ли ей врача. Кто-то, кажется, приходил, но, возможно, это был дядя Сережа. Какие-то лица плавали над кроватью, какие-то холодные ладони касались лба.

Лучше всего Мишка помнила ночь. Бабушка пошла спать в соседнюю комнату, а Мишка лежала на кровати и пыталась перестать болеть. На мгновение ей показалось, что голова больше не раскалывается, – Мишка резко встала с кровати и тут же упала на пол. Боль вернулась с прежней силой. Мишка лежала на полу, даже не пытаясь забраться обратно на кровать, и думала о том, что так она, наверное, и умрет.

Пол был прохладный и скользкий. Мишка почувствовала, как ее тело срывается куда-то вниз. В ушах засвистел ветер, в висках застучала кровь. Мишка дернулась, задела ногой угол кровати и заплакала то ли от страха, то ли от боли.

«Господи, почему мне так плохо? – подумала она. – Я не хочу болеть, я не хочу лежать на полу, который противный и холодный. Я хочу, чтобы бабушка проснулась, и пришла ко мне, и сидела со мной, и держала меня за руку. Я хочу, чтобы мне было хорошо и тепло и чтобы простынки больше ко мне не липли».

Мишка попыталась позвать бабушку, но у нее ничего не вышло. Для этого пришлось бы поднять голову, а сил совсем не осталось. Перед Мишкиным носом на паркете лежала пылинка, и несколько минут Мишка пыталась на ней сфокусироваться, то открывая, то закрывая глаза. Голова болела нестерпимо, словно кто-то плескался в глаза раскаленным свечным воском, и в конце концов Мишка заснула.

«Господи, дай мне сил или дай мне смерть, – снилась Мишке странная молитва. – Господи, дай мне смерть или дай мне Себя

».

Во сне Мишка шла по дороге, держа за руку маленького мальчика. Далеко у них за спиной остался пыльный город, а впереди, в диких болотах, прятались вооруженные до зубов мавры.

«Господи, дай мне страдание или дай мне смерть», – повторил голос, и Мишка сильнее сжала руку мальчика. Он, кажется, только перестал плакать и теперь смотрел по сторонам удивленно и испуганно.

«Не плачь, – сказала Мишка. – Мы все правильно делаем».

«Я не хочу, – сказал мальчик. Мишка крепче сжала его руку и потянула мальчика за собой. – Я не хочу», – мальчик заплакал. Мишка остановилась, обняла его, погладила по голове.

«Я не хочу», – сказал мальчик.

«Мы не умрем, – сказала Мишка. – Мы не умрем, потому что скоро нас встретит дядя, дядя Сережа, наверное. Он отведет нас домой».

Мальчик хотел сказать что-то еще, но тут Мишка проснулась. Она лежала в кровати, завернутая в свежие простынки. Голова почти не болела. Лоб из раскаленного стал теплым.

– Иди, – сказала бабушка, прерывая Мишкино воспоминание.

– Пока, – сказала Мишка, поднимаясь и моргая.

– До пятницы, – сказала бабушка.

– До завтра, – сказала Мишка. – Я обязательно зайду.

Бабушка не ответила, но это было совершенно не важно. Мишка поцеловала ее в лоб и вышла из палаты.

– Что ты ей написал? – спросила Соня.

Ваня пожал плечами:

– Правду.

Соня выдохнула с облегчением. Ваня был хороший парень, несмотря на его расхождения с Верой. Она знала, что его удастся вернуть на правильный путь. Знала, потому что каждый день обещала это в молитвах.

В больничном коридоре Мишка снова столкнулась с Борисом Александровичем. Он стоял у стены и вздыхал, близоруко вглядываясь в экран телефона. Мишка постаралась закрыть дверь очень осторожно, но отец все равно ее заметил.

– Привет, Мишка, – сказал Борис Александрович. Он спрятал телефон в карман пиджака и протянул к Мишке руки.

Мишка качнула головой и направилась к выходу.

– Мишка! – позвал Борис Александрович. Она не стала оборачиваться и пошла быстрее.