Двоица

– Я не знаю, – сказала Котя. – Но их часто принимают вдвоем, хотя это скорее что-то японское, чем христианское.

– Потому что ощущение самоубийства? – спросила Мишка.

– Да, ты проваливаешься, падаешь, а кто-то рядом, и с тобой, и туда же. – Котя закрыла глаза и улыбнулась. – Но все когда-то заканчивается.

– Давайте вернемся к Кате, – попросила Мишка.

– Хорошо, только можно я вас за руку возьму? – спросила Котя. Она протянула Мишке ладонь. Мишка взяла ее за руку и почувствовала на запястье ледяные пальцы. Котя продолжала улыбаться, но ее рука казалась мертвой.

– Где вы были в день Катиной смерти? – спросила Мишка.

– У Сони до утра, а потом пошла гулять с Вершиком.

– Где именно вы гуляли?

– По Арбату, а потом сели в кафе.

– В каком?

– В «Шоколаднице», только я не знаю, во сколько точно, около часа, наверное, – сказала Котя.

– А сколько вы там пробыли? – спросила Мишка.

– Часов до двух тридцати, наверное, – сказала Котя. Она крепче сжала Мишкину руку. – Мы пили кофе, а Катя уже лежала мертвая.

– Все будет хорошо, – сказала Мишка и скривилась, мысленно обругав себя за это «хорошо».

– Я знаю, – сказала Котя. – Все будет хорошо.

– Расскажите мне про Катю, – попросила Мишка.

Глава шестая

В больницу к бабушке Мишка поехала в приподнятом настроении, потому что план дальнейших действий в расследовании был примерно ясен. Нужно было еще раз встретиться с Осой и посетить кафе «Стулья». После этого дело девочки по имени Катя, которая упала под поезд на станции метро «Кропоткинская», можно было считать закрытым.

В «Лабиринте» было пусто, но Мишка даже этому порадовалась, потому что решила, что недолгий отдых ей не помешает. Нужно было разобраться с тем, кому сдавать квартиру, и проследить, чтобы семейный сбор прошел без происшествий.

Полтора часа спустя Мишка плакала в подземном переходе. Мимо скользили люди. У стены напротив крутил в пальцах сигарету небритый мужик в спортивном костюме. Просеменила в сторону выхода согнутая практически пополам старушка. Ей навстречу бросился парень с букетом цинний. В последний момент он сделал шаг в сторону, преграждая путь студентке, которая шла, уткнувшись носом в телефон. Старушка замерла, будто пересчитывая в уме ступеньки, а потом быстро пошла вверх, навстречу небу. Парень протянул студентке букет, и дальше они пошли вместе, держась за руки. Телефон студентка спрятала и весело что-то говорила парню на ухо.

Бабушка всегда говорила Мишке, что у Бога не нужно просить прощения. Тем не менее Мишка хотела извиниться перед Богом, потому что однажды, давным-давно, когда ей было девять лет, она попросила у Бога, чтобы отец вернулся к ним в семью.

Об этой молитве Мишка вспоминала с чувством ужаса и отвращения. Она поссорилась с бабушкой из-за какой-то мелочи, потому что пришла из школы злая. Она пришла из школы злая, потому что одноклассник пошутил про ее родителей. Он посмотрел передачу про арт-группу «ТА-РАН», в которой рассказывалось об одной из их последних акций: активисты целый день ходили по Екатеринбургу с огромным плакатом «Е*и людей, спасай Россию», – и сказал, что не удивлен, что Мишкин отец уехал в Израиль. Мишка не знала, как ему ответить. Очень хотелось его ударить или обидеть – отец одноклассника часто заявлялся на родительские собрания пьяный, и Мишка могла бы многое об этом сказать, – но бабушка всегда говорила, что против зла никогда не нужно использовать грубую силу. Поэтому Мишка просто расстроилась.

В тот вечер, еще не разобравшись в себе, а просто чувствуя тупую боль обиды, Мишка встала на колени возле своей кровати и попросила Бога о том, чтобы он вернул домой отца, чтобы никто больше не мог говорить про нее гадости. И вот семь лет спустя «мечта» сбылась. Бабушка простила Бориса Александровича Файнберга и попросила Мишку позвать его на семейный сбор. Не приказала, потому что хорошо знала Мишку, которая не смогла бы отказать, а попросила.

– Нет, – сказала Мишка.

– Хорошо, – сказала бабушка. – Но я хочу, чтобы ты знала, что я на него больше зла не держу. Каждый для себя выбирает счастье.

– Нет, – сказала Мишка. Она закрыла лицо руками и затрясла головой. У нее за спиной открылась дверь, и в палату кто-то вошел.

– Мишка? – отец стоял на пороге палаты с глупой улыбкой на лице, как будто ожидая, что сейчас дочь бросится ему на руки. Вместо этого Мишка вскочила и выбежала из палаты.

Бог никому не должен, говорила бабушка. Бог не должен никого прощать, говорила бабушка. Мишка ей верила, и вот теперь оказалось, что Бог не должен, а Екатерина Наумовна должна. Она сама сказала, что чувствует себя обязанной простить Бореньку. Но Мишка себя обязанной не чувствовала. Спросила у Бога:

Господи, что делать?