Дворец райских наслаждений

— Нам не выстоять против пушек.

— А придется. Я ни за что… я ни за что… Я не могу отправить слуг на верную гибель. Дайте, я с ним поговорю. Майор Линь, — перешел доктор на китайский. — Мы согласны на все условия, кроме одного. Китайские слуги должны остаться с нами.

Майор Линь деланно зевнул:

— В таком случае я снимаю свое предложение о защите. Счастливо оставаться, — он тронул поводья.

— Майор Линь, послушайте. Прошу вас… умоляю. Я написал мандарину письмо… вот оно, поглядите, — Аиртон трясущимися руками полез в карман жилета. — Вот это письмо. Прошу вас, отдайте его мандарину, а пока он не примет решение, дозвольте китайским слугам остаться в нашем доме. Мы согласны на все остальные условия. Мы даже готовы сдать оружие. Умоляю вас. Во имя человеколюбия.

Майор Линь равнодушно оглядел конверт, после чего сунул его в седельную сумку.

— Мандарин уже отдал мне приказ, — ответил он.

— Знаете что? Я вам заплачу за них. Выкуп. Точно, я заплачу вам выкуп. У меня есть деньги. Вот, поглядите, — Аиртон схватился за бумажник, а другой рукой вцепился в поводья лошади, в отчаянии пытаясь удержать Линя. Неожиданно сзади донесся знакомый голос:

— Хозяин, пожалуйста, позвольте нам пройти, — на крыльце стояли A-ли и А-сунь, сжимая в руках узлы со скарбом.

A-ли улыбался, не обращая внимания на слезы, градом катившиеся по его морщинистым щекам. А-сунь тоже плакала.

— Хозяин оцень уплямый, — произнес А-ли на ломаном английском. — Думаю, он оцень доблый для бедный А-ли и А-сунь. Но хозяин есе оцень задный, — он комично покачал головой. — Платить оцень мало. Сотландцы все задные. A-ли найдет луцсая работа и луцсий хозяин. Мозет, на Небесах нузен повар? Буду зарить яицница и вецина для Иисуса. Он оцень хоросий хозяин. А-ли и А-сунь оцень рады принадлезать Иисусу.

A-ли опустил узел на землю и обнял Аиртона.

— Вспоминай иногда сталого длуга, — сказал он простодушно. — Так будет лучше, — добавил он по-китайски. — Твоя смотреть за мисси Нелли, хозяина Дзорза, и мисс Дзенни, — продолжил он, снова перейдя на английский. — У тебя оцень хоросие дети. Мы с А-сунь думать, они как наси внуки. До свиданья, доблый хозяин.

А-сунь, всхлипывая, сжала руки Аиртона. Буря эмоций переполняла ее настолько, что она не могла говорить. Аиртон тоже не мог произнести ни слова. Доктор замер в нерешительности, глядя, как слуги повернулись к нему спинами и медленно направились к воротам.

— Нет! — зарычал доктор и рванулся за ними вслед, но на его плечах повис Филдинг, а майор Линь тронул поводья коня и преградил Аиртону дорогу.

Когда слуги приблизились к воротам, от толпы отделился один человек. С ужасом доктор узнал в нем управляющего Чжана Эрхао, который теперь был наряжен в костюм боксера. Голову управляющего украшала повязка. Чжан с издевательской усмешкой отвесил A-ли низкий поклон, словно приветствуя дорогого гостя. Повар плюнул ему в лицо. Боксеры обступили слуг, скрыв их из виду.

Солдаты Линя тщательно обыскали весь дом и собрали оружие. Случился лишь один незначительный инцидент, когда Нелли преградила им путь в комнату Элен. Супругу доктора просто оттолкнули в сторону. Вскоре солдаты ушли, оставив у дверей караул. Боксеры тоже отправились восвояси, хотя барабаны продолжали греметь всю ночь. Иностранцы, собравшись в гостиной, опустились на диваны и стулья, плотно вжавшись в спинки, будто хотели спрятаться от самих себя. Повисло молчание, говорить было не о чем. Через некоторое время в сопровождении жены и детей в комнату вошел Септимус Милуорд. Он обвел взглядом собравшихся и произнес:

— Джентльмены, мы в руках Божьих. Не кажется ли вам, что настала пора помолиться, — с этими словами он приятным баритоном затянул: — Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое…

Постепенно к нему присоединились остальные. Вплоть до раннего утра люди провели время в молитвах, которые принесли некоторое успокоение. Казалось, Септимус наконец занял подобающее ему место. Милуорд стоял посередине комнаты, словно библейский пророк, воздевший посох, чтобы сразиться с силами хаоса и тьмы. На этот раз люди, ясно осознававшие свое отчаянное положение, даже не подумали о безумии Септимуса.

Головы А-ли и А-сунь, насаженные на колья у стоек ворот, казалось, внимательно прислушиваются к голосам людей внутри дома, хотя на самом деле это была всего лишь иллюзия, которая создавалась колебаниями раскаленного воздуха, нагретого пламенем, пожиравшим развалины госпиталя.

XV

^{Похоже, многие из нас погибли, но учитель Чжан говорит, что это неправда и пули нам не страшны. Почему же Маленький Братец не вернулся?}

Христианская миссия и госпиталь,

Шишань, Маньчжурия, Китай

Воскресенье, 16 июня 1900 года

Здравствуй, дорогой Джеймс!