Дворец райских наслаждений

— Какой же из меня, Ma На Сы, философ? — рассмеялась Матушка Лю. — Я продаю девочек, которые играют с клиентами в тучку и дождик. Точно так же как и ты. Надеюсь, ты стребовал с да-жэня

достойное вознаграждение за тот час, который он проведет с твоей цыпочкой. Кстати, ты уверен, что он тебе заплатит? Ты бы удивился, если б узнал, сколько клиентов думают, что могут сунуть нефритовую ложку в кубок и после этого уйти, не расплатившись. Не принимай мои слова близко к сердцу, Ma На Сы. Просто дружеский совет. Мы ведь теперь занимаемся одним делом. В этом мире полно неожиданностей, — последнюю остроту она произнесла уже через плечо, засеменив по коридору в сторону своей комнаты. Ее плечи тряслись от смеха.

* * *

Элен лежала на матрасе, погруженная в полудрему, а Фань Имэй растирала ей спину и бедра сладко пахнущим маслом. Тело все еще приятно покалывало после бани. Сперва, когда ей пришлось раздеться перед Фань Имэй, Элен смутилась, растерявшись еще больше, когда китаянка скинула с себя одежду и залезла вслед за ней в деревянную бадью. Когда она кинула взгляд на гладкую оливковую кожу Фань Имэй, то собственная белая покрытая веснушками кожа показалась Элен грубой. Она не знала, куда деть глаза и руки, но Фань Имэй была очень чуткой. Она спокойно окинула печальным взглядом англичанку и жестами объяснила, что Элен надо лечь и расслабиться. Она терпеливо ждала, когда исходящий от воды жар поможет Элен избавиться от сковывавшего ее напряжения. Наконец девушка смежила веки и задремала. Потом китаянка взяла девушку за руки, жестом показав, что она должна встать. Словно няня, купающая ребенка, она стала поливать ее горячей водой, а потом нежными движениями намылила ее с ног до головы. К этому моменту Элен уже потеряла себя в бездне наслаждения и делала, что ей велели. Когда она почувствовала, как на нее снова льется горячая вода и ее опять намыливают, по телу прокатилась волна блаженства. На этот раз Фань Имэй соскребла мыльную пену деревянной лопаточкой, и Элен ощутила болезненное и вместе с тем приятное покалывание в тех местах, где лопатка коснулась кожи. Фань Имэй взяла девушку за руку и помогла ей выбраться из бадьи. Элен испытала шок, когда китаянка опрокинула ей на голову ушат холодной воды, но вскоре поняла, что никогда прежде не чувствовала себя такой свежей и чистой. Фань Имэй дала ей полотенце и показала на стул. Подхватив еще одно полотенце, Фань Имэй вытерла ей волосы, после чего обмотала его тюрбаном вокруг головы Элен. Потом, взяв девушку за руку, китаянка повела ее в прилегающую к ванной комнате спальню. Элен улеглась на матрац. Ее умастили маслами и сделали ей массаж. Хрупкая Фань Имэй взобралась девушке на спину и ловкими, умелыми движениями крошечных перебинтованных ножек принялась разминать ей позвоночник. Сквозь влажную ткань бинтов Элен почувствовала касание искалеченных ступней — будто детских кулачков, дотрагивающихся до нее через слой губки. Прежде сама мысль о бинтованных ногах казалась ей омерзительной, но сейчас она лишь удивлялась, как Фань Имэй удается удерживать равновесие. Ей пришлось принять эту странность как данность, потому что в глубине души она уже полностью отдалась блаженным ощущениям. Элен знала, что принимает участие в сложном, замысловатом ритуале, целью которого было подготовить ее к встрече с мандарином. Красавице предстояло ублажать чудовище, но девушке было уже все равно. Она почувствовала, как мягкие ручки Фань Имэй натирают ей маслом плечи, и вздохнула от удовольствия.

Фань Имэй помогла Элен облачиться в свободное платье из зеленого шелка и взбила ее волосы так, чтобы они огненным каскадом ниспадали ей на спину. Элен взирала на собственное отражение в маленьком зеркальце, а китаянка тем временем припудрила и нарумянила ей щеки, накрасила губы и подвела голубыми тенями глаза. Элен едва могла сдержать изумление, глядя, как она на глазах превращается из выпускницы монастырской школы в куртизанку. Она никогда и думать не смела, что настолько прекрасна. Девушка уставилась на отражение в зеркале, не в силах узнать саму себя. Фань Имэй мягко расстегнула девушке платье, и Элен почувствовала легкую щекотку, когда китаянка подвела ей соски красным. Затем Фань Имэй извлекла из шкафчика янтарное ожерелье и повесила Элен на шею так, чтобы оно ниспадало в ложбинку между грудей. Элен дотронулась до ожерелья пальцами и почувствовала холодную гладкую поверхность камня. Из зеркала ей улыбалась совершенно незнакомая девушка. Вдруг Элен замерла, заметив отражение печальной Фань Имэй, стоявшей позади нее. В глазах китаянки были слезы. Элен повернулась на стуле, взглянула на девушку и нерешительно взяла ее за руку.

— Не волнуйся за меня, — сказала она по-английски, а потом на ломаном китайском добавила: — Во хэнь хао.