Дворец утопленницы

Джек рассмеялась, и тревога, сквозившая в выражении ее лица, начала понемногу отступать. Фрэнки на мгновение умолкла, не решаясь заговорить снова, опасаясь опрометчивым вопросом, который вертелся на языке, испортить едва завязавшуюся беседу, но все же, не дав себе времени передумать, рискнула:

– Но лучше расскажи мне, чем ты была так занята в Лондоне.

Джек с Леонардом переглянулись. Вот оно, подумала Фрэнки. Так и знала, что-то здесь нечисто, благотворительность и семейные неурядицы ни при чем, обычными отговорками Джек не отделаться – не в этот раз. Леонард кашлянул, прочищая горло.

– Фрэнки, дорогая, когда у тебя будет свободная минутка, нам нужно поговорить.

– Хорошо, – осторожно отозвалась она. – А сейчас мы разве не этим заняты?

Леонард ненадолго замешкался.

– Я имею в виду, нам с тобой, наедине. По поводу той истории в Лондоне.

– А-а, – в растерянности выдохнула Фрэнки.

– Ты только не волнуйся. – Губы Леонарда растянулись в некоем подобии ободряющей улыбки. – Ничего серьезного, обещаю.

О чем шла речь после этого, Фрэнки почти не понимала. Очевидно, что Леонард солгал: если уж ему потребовалось разговаривать с глазу на глаз – а такая перспектива, надо полагать, ни у кого из них восторга не вызывала, – значит, дело и впрямь серьезное. Ну и пусть, сказала она себе, взглянув на подругу. Джек приехала. Нечего киснуть. Допив остатки «негрони», она подняла бокал, намекая, что не прочь повторить, и снова присоединилась к разговору.

Через некоторое время Леонард отправился спать, а Джек, пообещав не засиживаться долго, осталась в гостиной с Фрэнки. Они допивали последнюю порцию виски, прижавшись друг к другу под кашемировым покрывалом, на которое Фрэнки наткнулась во время очередной уборки в палаццо.

– Господи, ну и стужа здесь, с ума сойти можно, – жаловалась Джек, хотя Леонард незадолго до ухода развел в камине огонь. – Успела забыть, как холодно бывает в Венеции. – Она поплотнее закуталась в покрывало. – Как тебе здесь, нравится?

– В Венеции? Я, вообще-то, уже бывала на континенте. Еще девчонкой.

– Знаю, но в юности все кажется прекрасным. Я не раз возвращалась в места, о которых с детства хранила самые радужные воспоминания, и обнаруживала, что не все так чудесно, как мне помнилось. Порой до слез разочаровывалась.

– Пока что, – сказала Фрэнки, осушив стакан, – я под впечатлением.

– Brava!

 – воскликнула Джек. – Знаешь, годы идут, а Венецию я люблю не меньше прежнего, особенно осенью, несмотря на собачий холод и вечно заледеневшие пальцы. Отчасти виню в этом Генри Джеймса.

– Я в школе обожала «Крылья голубки», – вздохнула Фрэнки.

– Как же иначе. – Джек прищурилась. – Хотя подозреваю, что не бедняжке Милли ты сочувствовала.

– Вот еще, – возмутилась Фрэнки. – Кейт рискнула всем ради любимого мужчины, а в итоге ничего не вышло, потому что он оказался сентиментальным дурачком, влюбленным в призрак. Даже имени его не помню, так он меня раздражал.

– «Мы никогда не будем такими, как прежде»![29] – провозгласила Джек, вытянув одну руку в сторону, а вторую прижав к сердцу. – Или как там было?

– Что-то вроде того, – расхохоталась Фрэнки.

Лежа в постели, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу, Фрэнки улыбалась. На душе теплело от мысли, что друзья рядом, что она не одна. Впрочем, в последние дни одиночество не казалось таким уж острым – благодаря Гилли. Несмотря на некоторую нарочитость в поведении девушки, волей-неволей приходилось признать: в ее компании как минимум не заскучаешь. Если уж на то пошло, прошлым вечером, ненадолго изменив собственной сварливой натуре, Фрэнки даже смогла получить немалое удовольствие.

Этой осенью ее удивляла не только Венеция.

Она удивляла сама себя.

Глава 9

Утром, спустившись на кухню, Фрэнки обнаружила, что стол ломится от всевозможной выпечки: бриошей, буранского печенья в форме буквы «S», крапфенов, а над всем этим изобилием, в роли хозяюшки, только что доставшей противень из духовки, стоит Джек в фартуке.

– Твоих рук дело? – вздернув брови, спросила Фрэнки. – Ты что, сходила в пекарню с утра пораньше?

– Да, сходила, – сухо отозвалась Джек, снимая фартук и разглаживая ей одной заметную складку на юбке-карандаше. – Представь себе, я и на такое способна.

– Кто бы сомневался. – Фрэнки села за стол и потянулась за бриошью. – А значит, ты наверняка в курсе, о чем твой муж так жаждет со мной поговорить.

Вышло, пожалуй, с места в карьер, но что поделать, Джек нечасто теперь застанешь одну. Фрэнки до утра ворочалась в постели, гадая, что у Леонарда к ней за дело – теперь-то, когда савойское недоразумение давно в прошлом. А Джек наверняка расколется, стоит только надавить.

Но та лишь протянула Фрэнки чашку кофе.

– Понятия не имею, честное слово. Своих клиентов он со мной не обсуждает.

– Даже если речь о твоей ближайшей подруге?

– Тем более если речь о ней, – ответила Джек, глядя ей в глаза. – Поговори с ним сама, Фрэнки. Чем дольше тянешь, тем сильнее нервничаешь.

– Знаю.

– Пообещай мне.

– Обещаю.

Джек жестом указала на ее запястье:

– Намазала бы чем-нибудь.