Дворец утопленницы

– Да я мазала. – Фрэнки потянула за рукав кимоно, чтобы скрыть вздутые красные пятна от комариных укусов, державшиеся уже несколько недель. – Никакого толку.

– Не знала, что у тебя такая сильная аллергия.

– Я и сама не знала, но здешним комарам я, видимо, пришлась по вкусу.

– Хорошо еще, болота осушили после войны, хотя бы малярии можно не бояться.

Повисшая пауза могла бы показаться вполне непринужденной, но Фрэнки чудились в ней отголоски того жуткого вечера в Лондоне. Про себя она злилась на Леонарда, вздумавшего ворошить прошлое, которое она так отчаянно старалась забыть. Впрочем, не его это вина. Такая у него работа – сообщать о любых новостях. Что, если та женщина передумала, решила все-таки подать в суд? От одной мысли кровь отлила от лица.

– Фрэнки?

Поймав на себе пытливый взгляд Джек, она попыталась улыбнуться:

– Все в порядке. Я знаю, что ты обо мне беспокоишься, но я правда неплохо проводила время, пока тебя не было. – И добавила, рассчитывая перевести разговор в другое русло: – Накануне вашего приезда, между прочим, ходила в оперу.

Джек глотнула кофе.

– Сама по себе?

– Нет, с одной девушкой, Гилли. Я тебе про нее рассказывала.

– Это не та, с которой вы то ли были, то ли не были знакомы раньше?

– Она самая. Кстати, домой я вернулась едва ли за час до того, как вы вломились. Подумала даже, не соседи ли наконец-то пришли знакомиться.

Джек эта невинная шутка явно насторожила.

– Фрэнки, я же говорила…

– Да-да, говорила, – перебила ее Фрэнки. – А я тебе говорю, что Мария ошибается – в соседней квартире точно живут. Скоро сама все увидишь. И будешь вынуждена признать, что я права. – Она встала и потянулась к буфету. – А теперь давай я тебе покажу одну штуку, которой научилась у итальянцев. – Вытащив с полки бутылку, она щедро плеснула самбуки в кофе сперва себе, а затем Джек.

Та с сомнением поднесла чашку к губам.

– Анис, – сообразила она через пару мгновений. – Знаешь, не так уж плохо. – И сделала еще глоток, на этот раз куда охотнее. – Как новый роман, двигается?

Перед глазами у Фрэнки возникла стопка исписанных листов, растущая день ото дня, и она замешкалась, сомневаясь, стоит ли о ней упоминать. Но затем лишь дернула плечами – врать подруге она не хотела, но и правду сказать не решилась. Пока не время, еще слишком рано.

– Ты у нас за Гарольда сегодня?

– Не переживай, вдохновение вернется, – заверила ее Джек, макая в кофе буранское печенье. – Просто нужно набраться терпения.

Фрэнки стиснула зубы.

– Все вы так говорите, а потом начинаете спрашивать, долго ли еще терпеть.

– Это потому что мы тебя любим и волнуемся, – поморщившись, отозвалась Джек.

– Даже Гарольд?

– Вы с ним сто лет вместе. Я уверена, он хочет одного: чтобы ты как следует отдохнула, ни о чем не переживала и с новыми силами вернулась к работе.

В глубине души Фрэнки знала, что так и есть.

– Мог бы тогда хоть ненадолго оставить меня в покое. Почему бы всем не оставить меня в покое?

Джек не ответила, и стороннему наблюдателю могло бы показаться, что она всего лишь задумалась, взвешивая слова подруги, но Фрэнки знала ее слишком давно, чтобы в это поверить.

– Ну что еще? – огрызнулась она.

– Начинаю думать, что это было ошибкой. – Хмурясь, Джек поставила чашку на стол и отложила печенье.

– Что было ошибкой? – спросила Фрэнки, заранее догадываясь, какой ее ждет ответ.

– Да все это. Ты в палаццо, совсем одна. Надо было тебя уговорить остаться в Лондоне или отправить куда-нибудь к людям, за тобой ведь глаз да глаз, стоит отвернуться – а ты уже заблудилась в неведомых закоулках своего разума.

Фрэнки с облегчением заметила, что, хотя лицо Джек не просветлело, уголки ее губ слегка приподнялись.

– Пожалуй, ты права, одиночество мне не на пользу.

Это была всего лишь шутка, она надеялась развеселить подругу – ждала, что та сперва улыбнется, по своему обыкновению склонив голову набок, а затем рассмеется густым гортанным смехом, который всегда напоминал Фрэнки о прошлом, о Лондоне, о далеких днях, когда жизнь еще не казалась такой невыносимо серьезной штукой.

Но та только покачала головой:

– Нет, не на пользу.

Наступившая пауза была совсем не похожа на те, что возникали в их беседах раньше. В тишине Фрэнки невольно помрачнела, выпрямилась и огляделась по сторонам, будто надеясь увидеть то, что молчало в комнате вместе с ними.

– Куда мы, черт возьми, идем, Фрэнки?

Вместо ответа она вышла из палаццо и с пустой бутылкой в руках направилась к Кампо Санта-Мария Формоза. Джек, пересекая площадь, без умолку ныла, как ей тяжело на каблуках, как болят ноги, как здесь холодно, как мокро, чем одновременно смешила и нестерпимо раздражала Фрэнки.

– Пришли, – объявила она, когда кампо и мост через канал остались позади, и, открыв дверь в один из магазинчиков в тесном переулке, жестом пригласила Джек следовать за ней.

Глаза не сразу привыкли к полумраку. Когда они вошли, продавец за прилавком тихонько поздоровался:

– Buongiorno[30].