Дворец утопленницы

Впрочем, не ошиблась ли она? В конце концов, это тряпье могли оставить предыдущие хозяева квартиры, кто-то из арендаторов мог скинуть пару покрывал с диванов и забыть при переезде. Но в этом Фрэнки почему-то сомневалась. Новая уверенность стучала в висках. Все это время она воображала себе бог знает что – пожилую пару, спрятавшуюся от чужих глаз среди древних, крошащихся стен, одинокую женщину, проводящую дни в бесцельных скитаниях по пустым комнатам, – и лишь теперь поняла, что никого из этих людей никогда не существовало. Здесь не было ничего, кроме пыли, паутины и щупалец влаги, темнеющих на потолке, тянущихся к стенам. Воздух был пропитан их затхлой, плесневелой вонью. Фрэнки сдернула с головы платок, прижала к лицу. Развернувшись, она бросилась вниз по лестнице – прочь из этого проклятого места, из этого саркофага, откуда боялась не найти выхода. Нет, она не из тех, кто верит в призраков, но есть на свете вещи и пострашнее.

Распахнув дверь, она вырвалась из холла во двор, вне себя от счастья подставила лицо дождю и ветру. Жадно хватая ртом воздух, попыталась усмирить разбушевавшееся сердце.

Вернувшись в спальню, Фрэнки тут же принялась за сборы.

Прочь из Венеции, и как можно скорее.

Глава 17

Водные такси не ходили, гондолы, укрытые брезентом, сиротливо покачивались у причалов. Ну что ж, значит, пешком.

Внутренний двор затопило. Сквозь решетчатые ворота, отделявшие палаццо от канала, струилась вода. Старая резная гондола трепыхалась на волнах, гремела цепью, точно умоляя спустить ее с привязи. Металлический лязг гулко отскакивал от стен. Фрэнки невольно дернула плечами, из-за шума ли, из-за дождя ли, и это безотчетное движение пустило по телу дрожь, которую она не сумела унять и затряслась вся, с ног до головы, стуча зубами. На мгновение она оцепенела, застыла посреди двора, почти не чувствуя ледяных рук.

К счастью, она додумалась надеть огромные, размера на два больше, чем нужно, резиновые сапоги, оставшиеся в доме не то от Марии, не то от предыдущих жильцов. Но потоп все же испугал ее – от одного вида зеленой воды, зловеще колыхавшейся уже на уровне лодыжек, не терпелось поскорее сбежать. Она неловко шагнула вперед, одной рукой держа потрепанный кожаный чемодан, а другую прижимая ко рту и носу, пытаясь хоть как-то защититься от серного смрада. Даже этот знакомый, характерный дух Венеции – Фрэнки давно привыкла, что так пахнет вода, посуда, да и ее собственное тело, – сегодня казался острее, интенсивнее. Она уткнулась носом в шарф, стараясь не дышать. Было в этой вони что-то звериное, тянуло гнилью, от которой тошнота подкатывала к горлу.

Без гондол дорога к вокзалу заняла целую вечность. Она без конца сворачивала из одного переулка в другой, обходя те тупики, которые помнила, выбираясь из тех, что заставали врасплох. Несколько раз едва не бросила чемодан, который словно тянул ее под воду, поднимавшуюся все выше и выше, но все-таки продолжила путь со своей поклажей, подгоняемая горячей, насущной необходимостью как можно скорее уехать из Венеции. Вздрагивая всем телом под тяжестью чемодана, проливным дождем, немилосердными порывами ветра, она перешла мост Риальто. Миновала кампо, затем второе, третье; одни узнавала, другие, пусть даже смутно знакомые, из-за наводнения казались чужими. Не раз и не два она понимала, что заблудилась, что понятия не имеет, где находится и где выход из этого лабиринта улиц, и в такие мгновения даже не пыталась сдержать возгласа ярости. Но упорно шла вперед, зная, что отыскать выход необходимо – надо сбежать, убраться отсюда, пока еще не слишком поздно.

Чемодан тормозил Фрэнки, путался под ногами. О содержимом его, которое едва ли удастся донести до вокзала сухим – дождь и ветер усиливались с каждой минутой, – она старалась не думать. Лишь настойчиво двигалась к цели, склонив голову, сощурив глаза и отказываясь внимать страху, шептавшему на ухо, что происходит нечто аномальное, что так не может, не должно быть.

Дрожащая, промокшая до нитки, Фрэнки толкнула дверь вокзала, но не увидела никого, кроме нескольких служащих. Ни единого пассажира. Страстно желая хоть ненадолго укрыться от дождя, она все же в нерешительности замерла на пороге, точно забрела куда-то, где чужакам не рады. В здании стояла пронзительная тишина. Даже молотивший по крыше дождь не заглушал эха ее шагов, разносившегося по пустынному вестибюлю.

Служащий в кассе, услышав ее вопрос, покачал головой:

– Поездов уже нет, синьора.

Фрэнки не слишком удивилась – в глубине души она знала, что так и будет, просто отказывалась верить. Теперь, когда от реальности было не скрыться, пришла настоящая паника. Бежать некуда.

Кассир жестом указал на улицу, туда, где с неба хлестала вода, а ветер стремительно превращался в ураган:

– Вода не уходить.

Фрэнки ничего не поняла.

Он умолк, подыскивая слова.

– Радио? – спросил он наконец.

– Нет, у меня нет радио, – дрожащим голосом отозвалась она. – И я не говорю по-итальянски.