Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Однако заимствованная у Горация философия жизни отразилась в творчестве Капниста не только в переводах и переложениях горацианских од^{1063}. К свидетельствам такого рода относятся и подражания другим образцам, например Оде на счастие Ж.-Б. Руссо, довольно часто становившейся предметом переложений. Впервые напечатанная в версии Капниста в 1792 году, она содержала похвалу природе и естественности^{1064}. Не так явно за заголовком

Богатство убогого открывается любовная проблематика. Мораль стихотворения в том, что отказ от славы и богатства компенсируется покоем в скромной хижине с возлюбенной^{1065}. В стихотворении Алексею Николаевичу Оленину стремлению к богатству и внешнему блеску противопоставлена истинная, основывающаяся на морали, добродетельная, сострадательная, ориентированная на общественное благо жизнь^{1066}

. Кладезью таких моральных максим, направленных, в частности, против роскоши и высокомерия, являются 104 миниатюры и афоризма в стихотворной форме, некоторые из них — сатирические. Начало их создания относится к рубежу веков, а в 1814–1815 годах они составили два поэтических цикла, предназначенные для детей поэта: Встречные мысли и Случайные мысли. Из опыта жизни^{1067}. Также определенно идентифицируемой с горацианскими принципами является изображение жизни в «автобиографическом» стихотворении Обуховка. Хотя это стихотворение предваряет девиз «Neque ebur, neque aureum / Mea renidet in domo lacunar» («Потолок моего дома не блещет ни слоновой костью, ни золотом»

^{1068}) из оды II, 18, топографические указания в их совокупности не оставляют сомнения в том, что это философское высказывание есть личный девиз Капниста, интерпретирующего собственную жизнь созвучно Горацию. Настоящее счастье жизни в сельской местности основано на единственно правильной моральной установке, и это вновь «умеренность», к которой поэт взывает как к богине, ведущей его по жизни: «Умеренность, о друг небесный! / Будь вечно спутницей моей! / Ты к счастию ведешь людей; / Но твой олтарь, не всем известный, / Сокрыт от черни богачей. / Ты с юных дней меня учила / Честей и злата не искать…»^{1069}Гораций, любимец муз и граций, со всей определенностью прославляется как «веселый философ» и как учитель жизни: «…Как он, любимец Муз и Граций, / Веселый любомудр, Гораций / Поднесь нас учит скромно жить…»^{1070} Другой горацианский мотив Капнист так же свободно использовал в Гимне благотворению,

где бессмертие предвещается скорее благотворителям, а не военным героям^{1071}. В то же время Капнист сочинял и духовные стихотворения: например, около 1800 года он, подобно Державину, сделал несколько свободных переложений псалмов^{1072}. Конечно, письма создают впечатление, что Капнист ориентировался непосредственно и исключительно на античную этику, однако в повседневной жизни поэта философия умеренности Горация была скорее тесно связана с христианской верой и неотделима от христианской этики. Капнист не касался противоречий внутри горацианской философии между эпикурейством и стоицизмом или антагонизма между эпикурейством и Евангелием, — очевидно, никогда их и не видя. Напротив, простые жизненные правила Горация, которые Капнист усвоил, без всяких проблем соединялись с его христианским пониманием мира. «Не ропщу, но молю»^{1073} — эти слова повторяются и как добровольное признание, и как совет ближним. Когда Державин временно оказался в опале, Капнист призвал друга воспринимать выпавший ему по воле Господа жребий с «равнодушием» и «с должною покорностию» — христианскими эквивалентами аигеа mediocritas и «аффектированной скромности»^{1074}.