Дыхание

Кажется, я уже говорил, что-то по поводу книг. Не люблю длинные романы — забываешь их смысл, добравшись до середины. Но, вероятно, я сказал не все. Вначале я обнаружил, что не могу читать газеты и смотреть TV.

Затем нашел, что чтение книг производит на меня еще более тяжкое действие. Я даже не совсем точно понимаю, зачем пишу.

Однако заняться все равно нечем. Состояние слишком нервозное, слишком твердое, чтобы погрузиться в размышления. Ладно. Откупорим крышку…

Степан Глоедов

ЧЕРТЫ И РЕЗЫ

Демо-прозо-версия Гимна Предгималайской Федерации редакции с.г.

Автор отдает себе отчет в неизмеримой необъятности своего труда, нападках космополитов, уменьшении рождаемости, плохой эко-и логичности, происках Запада, просчетах внутренней/внешней политики, низкой зарплатности, пьяности населения, китайскости компьютеров, повышенности содержания холестерина и принимает таковой (отчет) с большой настороженностью и верой.

Степан Глоедов. Из раннего.

Душа моя. Душно. Ни одного окна. Голографические фотообои от пола до потолка. Гутые бордовые шторы.

Скрываю обложкой сальный брикет знаков. Мне никогда не написать ничего подобного. Я слаб. Я ничего не понимаю. Голый человек на голом ужине, в пенатах каннибальских, из котлов фараоновых ел он. Жанна.

Куда ты запропастилась? Не исключено, что ты примешь один из эротических 1D-образов — пускай тактильные ощущения и не очень способствуют нынешней…

Сияющая — синяя — вьюга влетела в комнату и устремилась ко мне, обволокла теплом, покалываньем ноготков, скольжением невидимого языка — он ощущался каждую секунду в разных частях тела, — рассыпаясь прозрачным смехом, поднимая в воздух, укрывая, скользя, обнажая, охватывая упругой влагой, касаясь кожи, словно пронимая сквозь рану легкий прохладный шелк.

— О, Жанна… Покажись. Я хочу тебя видеть!

В ответ раздался мелодичный летящий смех, кувыркаясь в толще света словно дельфин в воде, распыляя брызги, и этот голос заставил меня вздрогнуть, хоть я и не очень хорошо запоминаю голоса; он приходил во сны, виляя призрачным хвостом, сжимаясь, распускаясь, осыпая ромашками — как мог я спутать ее с Жанной?

— Лаура, где ты?..

Пространство начало сгущаться, становясь все более и более плотным, играющим, а запах ее духов — все менее отчетливым, притупляя чутье уверенностью, что она рядом, в руках. Мои глаза уже видели блеск в ее зрачках, пальцы чувствовали тело; изогнувшись, отстранившись от меня, Лаура спросила печально:

— Угасание духа, торжество плоти — эти четыре противоположны друг другу, ведь так, о волхв?

— Да, моя милая, так, так…

— Но де же тогда мы?

— Между ними…

Она отстранилась так же внезапно, как окрепла в моих руках, и растворилась, утекла, и ветром, струящейся змеей, выпорхнула из гостиной.

Я бросился за ней.

— Между мной и тобой, — звучал ее смеющийся голос, — между мной и тобой — все это!

Голос начинал таять. Ждать невозможно, но как догнать? До Виманоида — слишком далеко. Я рванул по лестницам, сшибая стулья, чаши, кувшины династии Мин, руша чучела птиц, падая и вставая — все на бегу. План перерезать ей путь не удался. Вырвавшись из башни, я рухнул на колени и оглянулся, прислушался. Никого. Легкий синий хвост мелькнул над далекой лесопосадкой. Серебристый звук отразился от облаков.

Вперед.

… Я шел, должно быть, час или два. Уже темнело.

Нет ни малейшей надежды догнать Лауру. Башня скрылась из виду. Слишком долго ее искать. Но куда идти?

Остановившись посреди поля, дальний край которого пересекал ряд тополей, мне оставалось только перевести дыхание и сориентироваться по звездам. Я шел на север. Если пойду на восток, есть шанс пробиться домой. Если эта земля под ногами — не прототип эскалатора.

Охватив голову руками, я сел на почву и закурил.

Вдруг издалека раздались плавные и громкие, какие-то надсадные причитания; ветер относил их в сторону, однако можно было определить, что раздаются они рядом. Я повернул голову на звук.

Несколько женских фигур в странном согбенном ракурсе выступили из мрака. В неверном свете Луны можно было заметить, что их семеро и все обнаженные, но их головы украшены платками, цвет которых, может быть, черный. В какой-то миг мне показалось, что на женщинах облегающие сапоги, но приглядевшись, я обнаружил, что это грязь, облепившая их щиколотки.