Дыхание грозы (Полесская хроника - 2)

Когда Черноштан протопал сапогами к дверям, Башлыков и Апейка смотрели в окно, как он подбирал сено, отвязывал коня, как неторопливо, раздумчиво выводил на улицу.

- М-да... - Башлыков прошелся по комнате, стройный, по-юношески упругий. Постоял, решительно крутнул ручку телефона. Приказал, чтобы дали Олешники, позвали Гайлиса.

- Приветствую, товарищ Гайлис!.. Башлыков говорит!

Дятла нет?.. Редко бывает он у вас!.. Не оправдывай! - Башлыков строго хмурил черные брови, смотрел куда-то в угол острым взглядом. Он помолчал, как бы давая Гайлису время уразуметь, что сейчас начнет о главном. - Что там у вас происходит? Разъяснить надо? Я о Глинищах спрашиваю! .. Творится черт знает что под боком, а вы спите и сны спокойные видите! Спите! Не видите, что делает у вас под носом кулачье!.. Не видите! Или заняли оппортунистическую позицию, что еще хуже!.. Если не выправите - будем говорить серьезно! На бюро!.. Передай это Дятлу!..

До свиданья!

Он тяжело положил трубку, мельком глянул на Апейку.

- Думаешь, зря пригрозил? Вижу по глазам. Напрасно так строго с Черноштаном? .. - Он глядел прямо в глаза Апейке. - Обстановка требует. Не такая обстановка, чтоб церемониться! Против силы - надо силой! Уверенность и строгость! Пусть видят и чувствуют: руководитель есть руководитель!

Апейка понял: это не столько объяснение своего поведения, сколько поучение ему, деликатному, мягкотелому. Хотел возразить, но Башлыков сказал:

- Думаю, Глинищами надо заняться Харчеву...

- Харчев пусть займется... Но беда там, видно, не только в агитации кулаков... Надо, по-моему, что-то делать в самом колхозе. Мы, по-моему, мало считаемся с психологией людей. Надо как-то заинтересовывать людей. Черноштан это правильно говорил...

- Заинтересовывать, заинтересовывать... Ох, эта психология! .. Жить она не дает тебе! Менять надо ее, эту твою психологию!..

Апейка почувствовал, что спорить бесполезно. Смолчал.

Башлыков взглянул деловито, требовательно:

- Ну, докладывай, хвались - если есть чем!

Апейка сказал, где был в последние дни, где провес собрания, сколько человек вступило в колхозы. Башлыков достал блокнот, переспрашивал, записывал. Стал рассказывать, где сам был.

- Вчера заезжал к тебе на родину. Перед собранием зашел к старикам твоим. "Дай думаю, посмотрю, как живут родители нашего председателя". Так что - познакомился...

Понравились и мать и отец. Карась хвалил отца: "Мастер первой марки - и в поле и на реке. И - честнейшей души.

Первый старик в колхозе", - сказал. Так что хорошее было знакомство! Хорошие старики!

- Не обижаюсь! - будто пошутил Апейка. Он усмехнулся скупо, хотя доброе слово про стариков пришлось по душе ему и хотя видел - Башлыков доволен искренне: чувствовал Апейка за этим, что чего-то Башлыков не договорил, скажет еще что-то - не такое приятное. С чуткой настороженностью ждал. Он не ошибся: через минуту улыбка с лица Башлыкова сошла, губы строго поджались. Взглянул прямо в глаза, открыто, невесело:

- А брат! Ну и брат! - Сочувственно покачал головою. - Это - родня!..

Апейка промолчал. Молчание было долгое, тяжелое. Потом Башлыков спросил:

- Как ты просмотрел это?

- Почему просмотрел?..

Башлыков пояснил мысль:

- Харчев говорил: он помогал тебе при белополяках?

Продукты, патроны носил? Помогал нам... Бедняком был...

- Был...

- Переродился? .. За годы советской власти? ..

- За годы советской власти...

Апейка не скрывал, что разговор этот для него неприятен.

Он не любил говорить о брате, не только потому, что это была не такая уж веселая тема для разговора, а больше потому, что ему при этом приходилось как бы оправдываться, выгораживать себя, делать то, чего Апейка не любил. К счастью, доказывать это почти никогда не приходилось. Все в районе знали и его родню и его брата. Башлыкову, вскоре после того, как он приехал сюда, Апейка 4при случае уже рассказывал о брате, не подчеркивая их вражду и не оправдываясь, - просто для того, чтобы Башлыкову все было известно. Уже тогда Апейка понял, что Башлыков - из анкеты или из чьих-то слов - знает все хорошо; и теперешнее напоминание о брате, и то, что он говорил с Харчевым, и мысль о том, что он, возможно, не случайно заехал туда, а чтобы узнать самому, проверить, - насторожили его.

"Перед самой чисткой как раз", - связал он все услышан-"

ное воедино.

- Было все: и патроны носил и в бедняках был, - жестко, с досадой сказал Апейка.

Башлыков, кажется, понял эту досаду, посочувствовал:

- М-да, я не хотел бы иметь такого брата.

- А я его сам выбирал?! - Апейка говорил грубо: хотел оборвать разговор.