Дым

— Мы видели чертежи. План новой канализационной системы Лондона, хотя тогда мы не поняли, что это такое. Они были подписаны одним словом: Ашенштед. Тогда я подумал, что это название города. На самом деле это фамилия. По-немецки «Ашен-Штед». По-английски «Эш-таун». «Тэйлор, Эштон и сыновья». Ренфрю догадался бы сразу.

Леди Нэйлор вздыхает:

— Как это глупо, не правда ли, играть в ребусы? Глупо и опасно. Но иногда он ведет себя совсем неумно. В каждом гении живет ребенок.

В тот самый момент, когда она произносит это, во входной двери поворачивается ключ, и на пороге появляется Себастьян Ашенштед с красными от холодного ветра щеками.

Они беседуют в прихожей, Себастьян и леди Нэйлор. По-видимому, Себастьян так возбужден, что не в состоянии присесть. Чарли внимательно наблюдает за ним, прислушиваясь к их разговору. Чисто выбритый мужчина, молодая кожа покраснела там, где ее касалась бритва. Когда он улыбается, в уголках губ образуются ямочки.

— Я сделал анализы. Три независимых анализа крови, все с отрицательным результатом. Он чист.

— В таком случае когда мы начинаем?

— Чем раньше, тем лучше. Я иду к нему прямо сейчас.

Томас встает на пути Себастьяна. Как всегда, Томас — он меньше остальных боится затеять драку. Рядом с ним Ливия: подбородок опущен, на лице — притворное смирение, тонкие пальцы согнуты в кулачки.

Но первым заговаривает Чарли:

— Что вы собираетесь сделать с ребенком?

Себастьян оборачивается к нему и отвечает открыто и бесхитростно, меж тем как его руки уже копаются в докторском саквояже.

— Мы снимем с него респиратор Дьёрдя. Маску. Ему необходимо полноценно дышать и питаться. Он совершил тяжелое путешествие. Без солнечного света, на жидкой пище, постоянно под воздействием снотворного. У него развилась анемия и заметны первые признаки цинги. Все это можно исправить, как только мы уберем респиратор.

— Но тогда он заразится.

— Разумеется. Более того, мы сделаем все, чтобы инфекция проникла в его организм до того, как снимут респиратор. Вы возражаете? Он был обречен на заражение с момента похищения из родного племени. Пришлось принять самые жесткие меры, чтобы этого не случилось раньше, чем нужно.

— Как только в него проникнет инфекция, он не сможет вернуться домой.

Себастьян удивлен этим замечанием, словно Чарли сказал то, что ему не приходило в голову. Но он не успевает ответить — его опережает леди Нэйлор:

— Не пройдет и недели, как мир изменится. Не только Лондон или Англия, но целый мир! Ни одна принятая у нас правда не устоит.

— И тогда он сможет вернуться?

Ее переполняют эмоции.

— Впервые после своего рождения все мы будем свободны!

Не говоря ни слова, Ливия тянет Томаса в сторону, давая Себастьяну пройти. Томас не сопротивляется, хотя не сводит глаз с Чарли, пытаясь понять, о чем думает друг.

Себастьян заходит в комнату и запирает дверь задолго до того, как Чарли наводит порядок в собственных мыслях.

Они успевают лишь мельком оглядеть комнату, пока Себастьян открывает и закрывает дверь. Внутри помещения — маленький человечек с большой головой: резиновая маска выпирает спереди и туго обтягивает затылок. С подбородка свисает хобот. Окуляры в металлической оправе похожи на иллюминаторы, за которыми видно детское лицо. Он устроился на полу, а не на кровати, сидит на корточках. В его пальцах — насекомое. Придавив одну лапку жучка к полу, ребенок наблюдает за тем, как тот марширует по кругу. Когда на мальчика падает тень Себастьяна, он поднимает голову. И все, дверь захлопнута. Щелкает замок, ключ вынут из скважины, убран в карман (как представляется Чарли). Докторский саквояж опускается на пол. Не колеблясь, Томас пристраивается перед замочной скважиной, чуть ли не отталкивая плечом леди Нэйлор. Его отчет немногословен. Чарли и Ливия встают позади него. Чарли ощущает ее запах, ее присутствие и следит за тем, чтобы случайно не прикоснуться к ней.

— Себастьян что-то говорит мальчику. Что именно, разобрать не могу. Теперь он связывает ему руки. Тот не сопротивляется. Себастьян прикрепляет что-то к концу маски — к дыхательной трубке, или как это называется, прикручивает металлический диск, похожий на баночку с ваксой. Вынимает из саквояжа шприц. С длинной иглой. Вставляет ее в банку, не в мальчика. А сейчас…

Томас запинается, бледнеет, резко встает и начинает барабанить в дверь. Чарли и Ливия одновременно подскакивают к замочной скважине, но первым у нее оказывается Чарли: он страстно желает знать, что за ужасы там творятся, и боится этого, а кроме того, хочет защитить от ужасов Ливию. Он ощущает тепло ее щеки рядом со своим лицом, и сердце его учащенно бьется.