Дым отечества [СИ]

— …и то, чего камни не сохранят,всю радость мира, тщету и яд,сохранит заключенная в камне волна,сохранит виденье на грани сна,

и память души, что длинней стократ,чем земля, и луна, и бездомный ряд,облаков, летящих по небу в лад,с тех пор, как, от суши отделена,

вода напоила Сад.

— Красиво, — говорит Жанно за отсутствием иных, более подходящих слов. — Спасибо…

— За что? — улыбается брат.

— За стихи. За доверие. За все.

Он протягивает руку — и брат отвечает крепким пожатием.

Они не соперники и никогда не будут соперниками. Никогда. А для тех, кто в этом сомневается, есть препятствие, которое не перешагнуть: черта на щите. Незыблемая граница.

— Брачный контракт, — задумчиво говорит Луи, — пусть, знаешь, лучше побудет у тебя. Из королевского хранилища его один раз уже украли. И мне так спокойнее.

— Хорошо, — легко соглашается младший брат, — спокойнее, значит, спокойнее.

Теперь и не здесь

«Ваше королевское величество! Моя предыдущая депеша сообщала, что конклав, наконец, пришел к согласию и назвал папой Франческо Тодескини, кардинала Сиенского, уроженца вышеназванного славного города, а в монашестве — отца Ордена Проповедников. Стороны сошлись на нем, как на промежуточном кандидате, полагая, что всем известная слабость здоровья не позволит ему задержаться на престоле Святого Петра (а за время передышки прочие будут усердно добиваться перевеса для своего кандидата на следующих выборах), а не менее известное равнодушие к политике во всем, что не касается дел его города и его Ордена, помешает произвести существенные перемены. Сегодняшние события показали, что многие голосовавшие ошиблись в расчетах. Его Св ятейшество Пий III вызвал к себе полководца церкви и от лица Святого Престола выказал ему милость, поблагодарил за все усилия, которые Его Светлость предпринял для поддержания мира, и выразил надежду, что может и впредь рассчитывать на столь же верную и самоотверженную службу Матери-Церкви. Затем Папа пожелал видеть представителей Венеции и Перуджийского Союза и им уже выказал величайшую немилость за бесчинное и беззаконное нарушение оного мира в Романье и иных местах и потребовал прекратить хищничество под угрозой войны и отлучения на этом свете и суда Господня на том. „Ибо, — сказал он, — вручив свою судьбу Святому Петру, города и земли Романьи стали вассалами не светского владыки, а Церкви, как совокупного тела Господня“».

«Приказываю и повелеваю присоединить мои слова к словам Его Святейшества.

Людовик».

Теперь: Людовик Аурелианский, восьмой король этого имени