Дырки в дуршлаге

– Снайпер, – сказал Илья, – нужно придумать, как забраться наверх к разведчику.

– Есть, командир! – ответил снайпер, сел на пол, подтянув под себя ноги, и взялся за голову. Илья, повторяя за ним, сел рядом точно в такой же позе. В дальнем углу он заметил гранатометчика, держащего в обеих руках желтую пульку для пневматического пистолета, которую здесь называли вражеской бомбой. Илье снова взгрустнулось: вот бы сейчас натянуть джинсы и любимую толстовку, схватить пистолет, набить карманы пульками и побежать с друзьями играть во врагов. Когда знаешь, что враг – на самом деле твой друг, война -это весело и совсем нестрашно. А сейчас? Сейчас страшно? Да, немного страшно, если честно. Страшно вот так навсегда остаться пластиковым солдатиком, беспомощным и глупым. Лучше бы он в собаку превратился, например, ту, что мама дарила на два года. Илья вспомнил, какая она была большая, запросто достала бы длинными плюшевыми лапами до стула, а затем и на стол бы запрыгнула без проблем. Тут Илья подскочил, словно кто-то его ущипнул:

– А где мягкие игрушки, а?

– Где …что? – недоуменно уставился на своего командира снайпер.

– Ну мягкие игрушки. Мама их в пакет складывала, в детский сад хотела отнести, но я не разрешил. Помнишь? А, да откуда ж ты помнишь, – махнул Илья на моргающего глазами худенького снайпера и пошел в сторону своего синего шкафа с игрушками. К счастью, дверь была открыта, а в глубине он увидел пакет с мягкими игрушками: там сидел его любимый енот с огромными глазами, с которым он спал в три года, всевозможные кошки, собаки, тюлени и еще "не бог весть что" как говорила мама. Только той большой собаки там не оказалось. Засада. Илья отошел от шкафа, стал задумчиво ходить из стороны в сторону, вспоминая, где же он видел эту собаку, которая обязана им помочь. Снайпер ходил рядом и испуганно поглядывал на своего командира, словно переживая, не заболел ли тот.

Тут Илья крикнул неизвестное для снайпера слово «орхидея» и побежал. Снайпер побежал следом, размышляя на ходу, что бы значило это слово, и пришел к выводу, что это как «в атаку!!!», только «орхидея!!!». Снайпер даже решил запомнить это слово, чтобы потом блеснуть своими познаниями в военных кругах. И тоже закричал радостно и громко:

– Орхидея!!! Ура!!!

На самом деле Илья побежал к подоконнику, на котором стоял цветок орхидея, а рядом мама посадила ту собаку. Зачем посадила, Илья не знал.

– Собака, собака, спустись и помоги нам, пожалуйста. Нам очень нужно наверх, очень нужно!

– А кто будет смотреть в окно? Я занята, между прочим. Сижу, смотрю в окно. Понимаешь?

– Я командир, ты должна меня слушаться! – не выдержал Илья безмерной наглости собаки.

– А я мирный житель, а не солдат. И ничего я тебе не должна!

– Ну милая собака, ты такая добрая, такая умная, пожалуйста, помоги нам. Ты ведь хочешь, чтоб наступил мир? Хочешь?

– Ну хорошо. Что делать-то?

– Нужно доставить нас со снайпером на стол. Нас там разведчик ждет.

Собака спрыгнула с подоконника, Илья со снайпером залезли на спину собаки и помчались. Снайпер снова закричал, сидя верхом на собаке:

– Орхидея!!!

На столе они оказались очень быстро. То, что они там увидели, рассмешило их до коликов в животе. Разведчик нашел врага. Это кошка опрокидывает лапкой баночку с пульками, скидывает пульку на пол, катает ее по полу, пока та не затеряется, а затем возвращается за следующей.

4. Пробуждение.

Смеясь и бубня под нос "это кошка, мама, кошка – это враг", Илья очнулся у себя в кровати. Он посмотрел на себя внимательно: на нем фланелевая пижама. Да, определенно он снова мальчик.

– Ура! Мамочка, ура! Я вернулся!

– Доброе утро, солнышко. Ты хотел сказать, что ты проснулся, а не вернулся?

Илья почесал затылок, кивнул и сел завтракать уже приготовленной для него кашей. Он все думал, приснилось все или не приснилось. Наверное, все же приснилось. Не может же быть все это превращение правдой. Он доел кашу и вернулся к себе в комнату. На столе сидела собака, а рядом командир, снайпер и разведчик. "Вот так совпадение," – подумал Илья. Но все равно, покосившись на кошку, мирно спавшую в углу, убрал банку с пульками подальше, мало ли чего.

В поисках строчки

«Мой друг художник и поэт, – доносилась из-за стены небольшой квартиры-студии всем известная песня.

– Да уж, эти стены непонятно для чего ставили, такая слышимость, словно у меня в комнате музыка, а не у соседей, – ворчал сам себе под нос Геннадий, сидя за письменным столом. На столе у него стоял монитор, на мониторе открыт пустой лист Майкрософт Ворд.

Геннадий сидел так уже довольно давно. Он то стирал, то снова что-то печатал, громко вздыхая. И еще ему всегда слышалась в этой песне о художнике и поэте какая-то поддевка в его адрес. Сложно сказать, почему ему так казалось, может, потому что Геннадий считал себя не поэтом, а самозванцем, а может потому, что у него совсем не было друзей. У него никого не было.