Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Тогда в горнем чертоге Судхарме

Вождь богов и отец победы,

Одолевший демона Вритру,

Слово молвил могучий Индра

Аламбуше, деве небесной:

"Все Тридцать Три небожителя

И сам Индра, богов предводитель,

Тебя, о прелестная, молят:

Ты, Аламбуша, неотразима –

Искуси Ришьяшрингу-аскета!

Его подвиги нам угрожают.

Целомудрен он, верен обетам

И давно устремлён к нирване.

Сбить с пути его постарайся!"

Отвечала Аламбуша Шакре:

"Что за речи, небесный владыка?

Почему ты меня отличаешь,

Искусить посылаешь аскета?

Здесь, в твоей ашоковой роще,

Предостаточно дев прелестных.

Есть подобные мне, есть и краше –

Дай одной из них порученье,

Пусть они соблазняют аскета!"

И промолвил могучий Индра:

"Ты сказала сущую правду.

Здесь, в моей ашоковой роще,

Предостаточно дев прелестных.

Есть такие, как ты, есть и краше.

Одного у них нет — уменья!

Ни одна не сравнится с тобою

В искусстве прельстить мужчину.

Ты, о женщина с дивным телом,

Бесподобна в этом искусстве.

А раз так, то иди, о благая,

Ты здесь лучшая среди женщин.

Своей прелестью ты, я знаю,

Победишь суровость аскета".

Отвечала ему Аламбуша:

"Я отказываться не смею –

Царь богов мне даёт порученье,

Но робею я пред Ришьяшрингой:

Опалит меня жар его духа.

Ведь уж многие в ад попали

Иль увязли в чреде рождений,

Искусить пытаясь подвижников.

Право, зябко мне стало от страха!"

И, сказавши так, в путь пустилась

Бесподобная обликом апсара.

Прельстить устремилась прелестная

Ришьяшрингу дева Аламбуша.

Добралась она до той рощи,

Где стоял шалаш Ришьяшринги.

Расцветали тогда повсюду

Бутоны красного бархатника.

Там из сумерек предрассветных

В раннюю пору завтрака

Вышла апсара к Ришьяшринге,

Когда он подметал у костра.

И сказал изумлённый подвижник:

"Ты явилась ко мне, как молния,

Блещешь, словно звезда падучая.

Крутобёдрая и лукавая,

Кто ты, дева, мой взор влекущая?

На запястьях твоих браслеты,

А в ушах драгоценные серьги.

Ты как солнце в полдень сияешь…

Твоя кожа благоухает

Превосходной сандаловой пудрой.

Ты стройна, нежна и пригожа,

Ноги ставишь изящно и ровно.

Ты идёшь и с собою уносишь,

О желанная, мою душу.

Твои бёдра сужаются книзу –

Я их хоботу уподоблю.

Умащённые лучшими мазями,

Они блещут, как ось колесницы.

Твой пупок, пушком окаймлённый,

Вид имеет цветущего лотоса,

Он лоснится, и издали кажется,

Что покрыт он блестящим лаком.

Твои груди пышны и выпуклы,

Налиты, крепки и упруги,

Очертаниями подобны

Половинкам маленькой тыквы.

Твоя шея длинна, как у лани,

И рисунок на ней мне напомнил

Своим рядом округлых линий

Завитки океанской раковины.

Твои яркие губы прелестны,

А меж ними двумя рядами,

Словно жемчуг, сверкают зубы.

И смотреть-то на них приятно.

Глаза у тебя — загляденье:

Длинны, широко раскрыты,

Зрачки чёрные, уголки красные –

Будто спелые плоды чёточника.

Не излишне длинны твои волосы,

Умащённые и опрятные,

Золотым гребешком расчёсаны,

Источают запах сандала.

Среди пастухов и пахарей

Иль между торговцев странствующих.

Среди мудрецов почитаемых,

Отшельников, преданных подвигам,

Я не встречал тебе равной

Во всей округе, известной мне.

Кто же ты родом, как звать тебя?

Тебя я хотел бы поближе знать".