Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

«Ни слова больше о таком грехе. Из-за любви великой ко мне ты, очевидно, забываешь, что ведь не всякое даянье помогает исполненью долга. Кто для меня в своей любви высокой не ценит даже жизнь свою, тот друг мне, лучший родственник — и я его супруге друг. Поэтому не следует вовлекать меня в неблаговидное дело. Что же касается того, что, как ты уверяешь, никто другой не узнает об этом деле, то разве от этого оно станет безгрешным? Хотя б невидимо творил кто злое дело, как благоденствовать тот может? Ведь это словно яд принять незримо! Его увидят непорочными очами и небожители, и святые йоги. Чего же больше? Кто поверить может, что ты её не любишь, что не постигнет гибель и тебя, когда ты разлучишься с нею?».

Абхипарага сказал:

«С супругой и детьми я раб твой, ты мой господин и божество моё. Какое может быть, о государь, закона нарушенье по отношению к рабе твоей? Что же касается моей любви к ней, о которой говоришь ты,— что ж из этого? Да, я её люблю, о радостей податель, и потому я добровольно сам хочу отдать её тебе: ведь человек, отдав здесь дорогое, в том мире получает ещё дороже что-то. Поэтому благоволи, о государь, принять её».

Царь сказал:

«Ни в коем случае! Это невозможно! Скорее брошусь я на острый меч или в пылающий ужасным пламенем огонь, чем соглашусь попрать так добродетель, которой я обязан счастием великим!».

Абхипарага сказал:

«Если государю неугодно взять мою супругу, то я велю ей стать гетерой, любви которой может добиваться каждый, и тогда мой государь с ней сможет насладиться».

Царь сказал:

«Да что с тобою? Как обезумел ты! Оставивши невинную супругу, ты, безумец, получил бы от меня возмездье и, сделавшись предметом поношений, ты стал бы мучиться и в этом мире и в ином. Поэтому оставим эти бессмысленные речи. Образумься же».

Абхипарага сказал:

«Хотя бы то грозило нарушением закона, иль порицанием со стороны людей, или утратой счастья — всему навстречу я пойду с открытым сердцем: оно исполнено блаженства, доставив счастие тебе. Не вижу в мире я огня великого, тебя превыше, о земли великий повелитель! И Унмадаянти да будет вознаграждением моим жрецу; прими её, как жрец, для усиления моих заслуг».

Царь сказал:

«Несомненно, стремясь действовать мне на пользу, ты по своей великой любви к нам не замечаешь, что добро и что зло для тебя самого; и поэтому я с особенным вниманием должен наблюдать за тобой. Ни в коем случае не следует безразлично относиться к порицанию людей. Смотри: Кто, к праведности безразлично относясь, заботиться не станет о порицании людском или награде в другом существованье, тому не станет доверять народ и в мире том он без сомнения лишён блаженства будет. Поэтому я и говорю тебе: Не соблазняйся преступить закон для жизни этой: великий грех здесь несомненен-сомнителен и незначителен успех. Чего же больше? Ввергать людей в несчастия такие, как порицанье и тому подобное, и этим для себя добиться счастья — для добрых неприятно; пусть лучше, зло другим не причиняя, один я понесу все бремя личных дел, ничем закона не нарушив!».

Абхипарага сказал:

«Да разве здесь может иметь место беззаконие, если я из преданности к господину действую ему на пользу, а государь принимает её от меня в дар. Ведь все шибийцы, горожане и селяне, могли бы сказать: "Какое же тут беззаконие?". Поэтому да благоволит государь принять её!».

Царь сказал:

«Поистине ты всей душой хочешь сделать мне приятное, но нужно подумать ещё и вот о чем: из всех шибийцев — горожан и селян, тебя и меня — кто из нас самый сведущий в святом законе?».

Тогда Абхипарага в смущении сказал: «Благодаря почтенью к старшим, усилиям, затраченным на изучение Священного писания, и остроте ума смысл истинный науки о трёх целях жизни тебе открыт, о государь, как Брихаспати».

Царь сказал:

«Поэтому-то ты и не можешь совратить меня [с истинного пути]. От поведения царей зависит благо и несчастие народа; вот почему, привязанность народа помня, останусь я на поприще благом, что соответствует и славе моей доброй. Хорош ли, неудобен путь, которым бык идёт,— коровы следуют за ним; так и народ: откинув острые преграды сомнений, он повеленью государя следует всегда. Кроме того, ты должен принять во внимание следующее: Ведь если б у меня не стало силы, чтоб охранять и самого себя, в каком же состоянье оказался бы народ, который жаждет от меня защиты? То зная и заботясь о благе подданных, равно как о святом законе и безупречной славе, я не хочу веленьям сердца следовать: ведь я же вождь народа своего, я бык ведь в стаде!».

Тогда министр Абхипарага, умилённый в сердце своём этой стойкостью царя, поклонившись ему и почтительно сложив руки, обратился с такими словами: