Джозеф Антон. Мемуары

Я не могу понять, почему Брадфордский совет мечетей, в который Вы входите, считает, что может играть роль культурного арбитра, литературного критика и цензора. Я знаю, однако, что выражение “либеральная инквизиция”, которое Вы придумали и которым явно гордитесь сверх всякой меры, лишено какого-либо реального смысла. Вспомним, что инквизиция – это суд, созданный Папой Григорием IX в 1232 году или около того; его задачей было подавление ереси в Северной Италии и Южной Франции, и он стал печально известен из-за использования пыток. Литературный же мир, который кишит теми, кого Вы и Вам подобные называете еретиками и отступниками, в подавлении ереси, ясное дело, не очень заинтересован. Ересь – можно сказать, хлеб насущный для многих представителей этого мира. Не исключено, однако, что Вы имели в виду испанскую инквизицию – другую пыточную команду, образованную два с половиной века спустя, в

1478 году, – которая известна своей антиисламской направленностью. Наиболее рьяно, впрочем, она преследовала тех, кто перешел из ислама в христианство. Ах да, и из иудаизма тоже. Пытки бывших евреев и бывших мусульман – явление в современном литературном мире довольно редкое. Лично я не пускаю в ход испанский сапог и дыбу уже… дай бог памяти… очень долго. Между тем немалая часть Вашей компании – я имею здесь в виду Совет мечетей, правоверных, которых он, по его словам, представляет, и всех его единомышленников в образованных кругах Великобритании и других стран – готова была проголосовать за то, чтобы писателя казнили за его произведение. (Сообщают, что не далее как в прошлую пятницу триста тысяч мужчин-мусульман поддержали этот приговор в мечетях по всей Британии.) Четверо из пяти британских мусульман, согласно недавнему опросу института Гэллапа, полагают, что против этого писателя (то бишь меня) должны быть предприняты те или иные действия. Искоренение ереси с использованием насилия – часть вашего, а не нашего проекта. Это Вы, сэр, славите “фанатизм во имя Аллаха’. Это Вы заявляете, что христианам следовало бы стыдиться своей христианской терпимости. Это Вы одобряете “воинственный гнев”. И при этом называете меня “литературным террористом”. Это могло бы показаться смешным, но Вы-то выглядеть смешным отнюдь не хотите, и я, поразмыслив, прихожу к выводу, что это совсем не смешно. Вы заявили в “Индепендент”, что такие произведения, как “Шайтанские аяты” и “Житие Брайана”[97]

, должны быть “удалены из общественного сознания”, поскольку используют “негодные приемы”. Людей, согласных с Вами в том, что мой роман плох, Вы, может быть, и найдете; а вот посягнув на “Летающий цирк Монти Пайтона”, Вы, пользуясь выражением Берти Вустера[98]

, сглупили. Этот шутовской цирк и его номера любимы многими, и всякая попытка удалить его из общественного сознания будет пресечена армией его поклонников, вооруженных дохлыми попугаями[99]

, идущих дурацкими походками и распевающих свой гимн “Всегда смотри на светлую сторону жизни”[100]. Мне, мистер Шаббир Ахтар, становится ясно, что конфликт из-за “Шайтанских аятов” лучше всего можно определить как конфликт между теми, у кого (как у поклонников “Жития Брайана”) есть чувство юмора, и теми, у кого (как, подозреваю, у Вас) этого чувства нет.