Джозеф Антон. Мемуары

С Исабель Фонсекой[101] он познакомился в 1986 году в Нью-Йорке на конгрессе ПЕН-клуба. С этой умной, красивой женщиной они стали друзьями. После того как она переехала в Лондон, они иногда виделись, но без намека на роман. В начале ноября 1989 года она пригласила его поужинать в свою лондонскую квартиру, и его согласились отвезти. После обычных путевых шпионско-приключенческих штучек он стоял у ее двери с бутылкой бордо, а за этим последовал приятный дружеский вечер-иллюзия за хорошим красным вином с ее рассказами о литературном Лондоне, о Джоне Малковиче. Вдруг, уже довольно поздним вечером, случилась большая неприятность. В дверь каким-то робким стуком постучал охранник – застенчивый, похожий на пастора Дик Биллингтон – и сказал, что надо переговорить. Квартира была маленькая – гостиная да спальня, – так что войти пришлось всей команде. Убежище в доме сельского священника, сообщил Дик, часто моргая за стеклами очков, возможно, раскрыто. Уверенности в этом нет, и неизвестно, как это произошло, если произошло, но в деревне начались разговоры, и прозвучало его имя. “Пока мы не изучим ситуацию, – сказал Дик, – вам, к сожалению, нельзя туда возвращаться”. Он почувствовал боль в глубине живота, и его охватило ощущение великой беспомощности. “Я не понял, – проговорил он. – Вы что, хотите сказать, что мне сегодня

нельзя туда вернуться? Сейчас десять часов, к вашему сведению”. – “Я знаю, – отозвался Дик. – Но мы считаем, что туда ехать не надо. Лучше не рисковать”. Он перевел взгляд на Исабель. Она отреагировала мгновенно: “Само собой, вы можете переночевать у меня”. “Нет, это немыслимо, – сказал он Дику. – Почему нельзя вернуться и разобраться во всем с утра?” Все движения, весь вид Дика красноречиво говорили, как ему неловко. “Мне сверху так приказано: вас туда не везти”, – ответил он.

Кровать была только одна – большая двуспальная. Они лежали так далеко друг от друга, как только могли, и если он случайно соприкасался с ней беспокойным телом, он сразу извинялся. Похоже было на черную эротическую комедию: два друга противоположного пола в силу обстоятельств должны лечь в одну постель и делают вид, что ничего особенного не происходит. В кино они рано или поздно перестают делать вид и дают себе волю, утром – комическая сцена смущения, затем – после долгих пертурбаций, – может быть, любовь. Но здесь была реальная жизнь, в которой он только что стал бездомным, она предоставила ему ночлег на одну ночь, и он понятия не имел, что принесет следующий день, – не слишком эротическая ситуация. Он испытывал благодарность, чувствовал себя несчастным и – да, немного вожделел к ней, невольно думал: а что, если к ней повернуться, но знал – или полагал, – что в таких обстоятельствах это была бы хамская эксплуатация ее добросердечия. Так что он лежал спиной к ней и спал довольно плохо. Утром в гостиной Исабель появился мистер Гринап. “Вам нельзя туда возвращаться”, – сказал он.

Дев Стоунхауз уже некоторое время не входил в команду, но недавно он побывал в Литтл-Бардфилде, там перебрал в местном пабе, что, пожалуй, было неизбежно, и – вот в это, когда ему рассказал потом Боб Мейджор, очень трудно было поверить, – вытащив пистолет, стал демонстрировать его другим посетителям. Владелец заведения, как выяснилось, в прошлом содержал паб “Слепой попрошайка” в Уайтчепеле, который был излюбленным “местом водопоя” печально знаменитых близнецов Креев, местом, где бандит Ронни Крей однажды убил человека. Человек, содержавший такой паб, сказал Боб Мейджор, “чует полицейского за милю”. К нему не следовало ходить вообще, но Дев пошел по случаю своего дня рождения, после этого люди стали строить догадки, кто-то произнес имя Салман Рушди — и вот вам пожалуйста.

– Нет, это невозможно! – возмущенно заявил он мистеру Гринапу. – Я снял этот дом за огромные деньги – и теперь вы мне говорите, что я не могу туда вернуться, потому что один из ваших людей напился? Ну и что мне теперь делать? Здесь я оставаться не могу, других возможностей у меня нет.

– Вам надо будет что-нибудь найти, – промолвил мистер Гринап.

– Таким, наверно, способом, – сказал он не вполне сдержанным тоном и щелкнул пальцами. – Трах-тибидох – и вот оно, новое жилье.

– Многие сказали бы, – неумолимо заметил на это мистер Гринап, – что вы навлекли это на себя сами.