Читаем Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2 полностью

Он решительно направился к покоям королевы и остановился на таком расстоянии, чтобы его не окликнула охрана, однако довольно близко для того, чтобы никто не мог пройти не замеченным Филиппом.

Не прошло и пяти минут, как Филипп увидел описанного сестрой старого доктора Луи, важно шагавшего по садовой дорожке.

День клонился к вечеру, но несмотря на то, что ему, по всей видимости, трудно было читать, почтенный доктор перелистывал на ходу недавно опубликованный в Кельне труд о причинах и последствиях паралича желудка. Мало-помалу темнота вокруг него становилась все более непроницаемой, и доктор уже не столько читал, сколько угадывал, как вдруг чья-то тень возникла перед ним и ученый муэй вовсе перестал различать буквы.

Он поднял голову, увидал перед собой незнакомого господина и спросил:

– Что вам угодно?

– Прошу прощения, сударь, – отвечал Филипп. – Я имею честь разговаривать с доктором Луи?

– Да, сударь, – проговорил доктор, захлопнув книгу.

– В таком случае, сударь, прошу вас на два слова, – молвил Филипп.

– Сударь! Прошу меня извинить, но мой долг призывает меня к ее высочеству. В этот час я обязан к ней явиться, и я не могу заставлять себя ждать.

– Сударь… – Филипп сделал умоляющий жест, пытаясь остановить доктора. – Лицо, которому я прошу вас оказать помощь, состоит на службе у ее высочества. Эта девушка очень плоха, тогда как ее высочество совершенно здорова.

– Скажите мне прежде всего, о ком вы говорите.

– Об одном лице, которому вы были представлены самой принцессой.

– Ага! Уж не о мадмуазель ли де Таверне идет речь?

– Совершенно верно, сударь.

– Ага! – обронил доктор, с живостью подняв голову, чтобы получше разглядеть молодого человека.

– Вы должны знать, что ей очень плохо.

– Да, у нее спазмы.

– Да, сударь, постоянные обмороки. Сегодня на протяжении нескольких часов она трижды падала без чувств мне на руки.

– Молодой особе стало хуже?

– Не знаю. Но вам должно быть понятно, доктор, что когда любишь человека…

– Вы любите мадмуазель де Таверне?

– Больше жизни, доктор!

Филипп произнес эти слова с такой восторженностью, что доктор Луи неверно понял их значение.

– Ага! – молвил он. – Так это, значит, вы?.. Доктор умолк в нерешительности.

– Что вы хотите этим сказать, сударь? – спросил Филипп.

– Значит, это вы…

– Что – я, сударь?

– Любовник, черт побери! – теряя терпение, воскликнул доктор.

Филипп отпрянул, приложив руку ко лбу и смертельно побледнев.

– Берегитесь, сударь! – воскликнул он. – Вы оскорбляете мою сестру!

– Вашу сестру? Так мадмуазель Андре де Таверне – ваша сестра?

– Да, сударь, и мне кажется, что я не сказал ничего такого, что могло бы вызвать недоразумение.

– Прошу прощения, сударь, однако вечерний час, таинственность, с которой вы ко мне обратились… Я подумал.., я предположил, что интерес, более нежный, чем просто братский…

– Сударь! Ни любовник, ни муж не смогут любить мою сестру сильнее, чем я.

– Ну и отлично! В таком случае, я понимаю, почему мое предположение вас задело, и приношу вам свои извинения.

Доктор двинулся дальше.

– Доктор! – продолжал настаивать Филипп. – Умоляю вас не покидать меня, не успокоив относительно состояния моей сестры!

– Кто же вам сказал, что она больна?

– Боже мой! Да я сам видел!..

– Вы явились свидетелем симптомов, свидетельствующих о недомогании…

– Серьезном недомогании, доктор!

– Ну, это как на чей взгляд…

– Послушайте, доктор, во всем этом есть нечто странное. Можно подумать, что вы не желаете или не осмеливаетесь дать мне ответ.

– Вы можете предположить, как я тороплюсь к ожидающей меня принцессе…

– Доктор, доктор! – проговорил Филипп, вытирая рукой пот со лба. – Вы приняли меня за любовника мадмуазель де Таверне?

– Да, но вы меня в этом разубедили.

– Вы, значит, полагаете, что у мадмуазель де Таверне есть любовник?

– Простите, но я не обязан давать вам отчет о своих соображениях.

– Доктор, сжальтесь надо мной! Доктор, у вас случайно вырвалось слово, оставшееся у меня в сердце, словно лезвие от кинжала без рукоятки! Доктор, не пытайтесь сбить меня с толку, не надо меня щадить. Что это за болезнь, о которой вы готовы поведать любовнику, но хотите скрыть от брата? Доктор! Умоляю вас! Ответьте мне!

– А я прошу вас освободить меня от необходимости вам отвечать: судя по тому, как вы меня расспрашиваете, я вижу, что вы собой не владеете.

– О Господи! Неужели вы не понимаете, что вы каждым своим словом толкаете меня в пропасть, в которую я не могу без содрогания заглянуть?

– Сударь!

– Доктор! – порывисто воскликнул Филипп.

– Можно подумать, что вы должны открыть мне столь страшную тайну, что мне, прежде чем ее выслушать, понадобится призвать на помощь все свое хладнокровие и мужество!

– Да я не знаю, в какого рода предположениях вы теряетесь, господин де Таверне; я ничего такого вам не говорил – Однако вы поступаете в сто раз хуже, ничего мне не говоря… Вы заставляете меня предполагать такие вещи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза