E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения мира

У англоязычных биографов дю Шатле не в фаворе, а вот читатели, владеющие французским, могут считать, что им повезло. Элизабет Бадинтер пришла в голову превосходная мысль написать сравнительную биографию Эмилии дю Шатле и Эмилии д’Эпине и ее книга Elisabeth Badinter “Émilie, Émilie: l'ambition feminine au XVIIIe siècle” (Paris: Flamarion, 1983) представляет собой живо написанный, хорошо продуманный парный психологический портрет.

“Les Lettres de La Marquise du Châtelet”, 2 vols. (Geneva, 1958), ред. T. Besterman показывают нам дю Шатле ничем не стесненной, порою забавной - как бывают забавными умные киносценарии, - а едва ли не в следующем предложении принимающей тон серьезный, говоря о своей озадаченности тем, каким образом только что произведенные ею наблюдения соотносятся со свободой воли или основаниями физики.

"Voltaire en son temps: avec Mme du Châtelet I734-I748” (Paris: Albin Michel, 1978) by Rene Vaillot книга более педантичная, однако содержит такие крупицы золота, как живое описание дю Шатле, которая за утренним кофе читает пораженному гостю письмо от Христиана Вольфа о возможных гигантских обитателях планеты Юпитер. Написано это письмо было на латыни, а идея его, подробно обсуждавшаяся с Вольтером, несомненно легла в основу его рассказа «Микромегас» (который я вам от души рекомендую). Его тема - воззрения невинного и мудрого великана с душою, коей, как начинает догадываться читатель, хотел бы обладать и сам Вольтер, - возникала в ходе веков во множестве самых разных произведений: от Библии до голливудского фильма «День, когда остановилась земля» и до «Железного человека» Теда Хьюза.

Откровенная биография Nancy Mitford “Voltaire in Love”[187] (London: Hamish Hamilton, 1957) не особенно, как того и следовало ожидать, точна по части биографических подробностей, беспомощна в научном отношении, несколько стервозна по интонации и представляет собой первоклассное чтение.  Сочинение Фонтенеля «Беседы о множественности миров» прекрасно передает то восторженное чувство, которое дю Шатле могла испытывать, вглядываясь в ночное небо.

Лучшим введением в тему Лейбниц-дю Шатле-Ньютон является вторая глава книги "Science and the Enlightenment”[188] by Thomas Hankins (New York: Cambridge University Press, 1985); а книга I. O. Wade “Voltaire and Mme du Châtelet: An Essey on the Intellectual Activity at Cirey”[189] (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1941) далеко не так суха, как заставляет заподозрить ее название. Статья Steven Shapin “Of Gods and Kings: Natural Philosophy and Politics in the Leibniz-Clarke Disputes”[190],

Isis

, 72, (1981), pp. 187-215 расширяет тему интеллектуальной борьбы, что в еще даже большей мере делает его же полемически заостренная новая интерпретация научной революции - см. “The Scientific Revolution”[191] (Chicago, University of Chicago Press, 1996).

Статья Carolyn Iltis “Madame du Châtelet's metaphysics and mechanics”[192], напечатанная в журнале “Studies in the History and Philosophy of Science”, 8 (1977), pp. 29-48, дает более привычную широкую картину исторической обстановки и составляет хорошую пару интригующей работе P. M. Heimann и J. E. McGuire “Newtonian Forces and Lockean Powers: Concepts of Matter in Eighteenth-Century Thought”[193], опубликованной в журнале “

Historical Studies in the Physical Sciences

”, 3 (1971), pp. 233-306. Те, кто хочет представить себе Сирей как научно-исследовательский центр и понять, что могут произвести на свет двое склонных к интеллектуальному авантюризму людей, вряд ли найдут более подходящее для этого чтение, чем книга Lewis Pyenson и Susan Sheets-Pyenson “Servants of Nature: A History of Scientific Institutions, Enterprises and Sensibilities”[194] (London:  HarperCollins,1999).

Уравнение и Эйнштейн

Эйнштейн

Я питаю слабость к некоторым из ранних биографий Эйнштейна - дело тут обстоит как со старыми фильмами: сам принятый в них характер подачи материала несет в себе нечто от особенностей времени, в которое жили их герои, и в этом отношении сравняться с ними способны лишь немногие из произведений более поздних. Двумя биографиями, которые особенно нравились самому Эйнштейну, являются та, что была написана его пражским преемником: “Einstein: His Life and Times” by Philipp Frank (New York: Knopf, 1947) и “Albert Einstein: A Documentary Biography” by Carl Seelig, пер. Mervyn Savill (London: Staples Press, 1956). Силиг был журналистом - и другом семейства, которое многие годы переписывалось с Эйнштейном.