Ее величество кошка

В его школе обучали спортивным играм и медицине, геометрии и поэзии, астрономии и географии, политике и музыке. Отбор новых учеников был очень строгим: от них требовался ум и храбрость. Ради учебы поступающий должен был отказаться от всего остального. Школа Пифагора первой открыла свои двери для женщин, чужестранцев и рабов. В ее стенах действовали научные лаборатории. Пифагор посвятил жизнь стараниям перебросить мостик от духовности к наукам, для чего изучал мистику чисел. Его девиз гласил: «В числе заключено всё».

В 450 году до нашей эры кротонский аристократ Килон, рассерженный отказом принять его в пифагорейскую школу, подбил население на выступление против нее. Он обвинял пифагорейцев в элитарности и в утаивании сокровищ. Школа подверглась нападению, была подожжена, тщетно пытавшиеся защитить своего учителя преподаватели и ученики были убиты. Погиб и 80-летний Пифагор.

Все написанное им полетело в огонь, однако его мыслям не дали исчезнуть ученики, разносившие весть о его открытиях и учении. К числу самых знаменитых наследников его идей принадлежат Сократ и Платон, а также римский архитектор Витрувий.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII

25. Водокачка

Моя мать постоянно говорила: «Что бы ни происходило, волнением делу не поможешь». Но я все равно не могу справиться с постепенно охватывающим меня страхом.

Насмотревшись на распятых волков, стотысячные стаи крыс, пирамиду из человечьих черепов в Версале и красноглазого крысиного царя на задних лапах, я не могу не заключить, что ситуация хуже, чем я ожидала.

Это умозаключение вскоре находит подтверждение. Нам попадаются хутора и целые деревни, оставленные жителями и уничтоженные полчищами крыс. Получается, крысам ни к чему занимать поселения, им достаточно расправляться с населением и продвигаться дальше.

Они, правда, не ленятся оставлять свои «подписи» – запах мочи и кучи черного помета.

Мы то и дело натыкаемся на распятых тем же способом, что и волки, собак и кошек. Крысы, видимо, хотят подчеркнуть, что теперь они вовсе не те грызуны, какими были совсем недавно.

Натали все труднее идти, по-моему, ее покидают силы и надежда.

Внезапно мне в ноздри ударяет запах не крысиной, а кошачьей мочи.

– Туда! – указываю я своему спутнику.

Ничего не объясняя Натали, мы бежим на запах и оказываемся перед круглой постройкой, расширяющейся вверху. От ее основания исходит сильный аромат – такой знакомый и такой сладостный!

– Мяу! – издаю я клич, обращенный к башне.

Теперь остается только ждать.

– Мяу! – тихо звучит с высоты.

Мы ищем вход и находим ржавую железную дверь на замке. Сколько ее ни дергает догнавшая нас Натали, замок держится прочно. Я вижу внизу двери кошачью калитку, и до меня доходит, как здешние кошки умудрились выжить: прячась за калиткой, они убивали по одной пытавшихся проникнуть внутрь крыс, а круглая форма башни и ее материал – железо – защитили их от новых попыток вторжения.

Понимая всю опасность бездействия, я говорю Пифагору:

– Пусть моя служанка ждет снаружи. Ей нечего бояться: мы быстро уговорим наших соплеменниц следовать за нами. Если мы задержимся, она сможет переночевать в хижине садовника, я видела ее за башней.

Пифагор переводит, Натали принимает мой план и сообщает, что башня служит водокачкой.

– Кто первый, ты или я? – спрашиваю я Пифагора.

– Я, – отвечает он и проскальзывает внутрь.

Я следую за ним. Нас встречает мелкий черноголовый кот бирманской породы с бежевой спиной. Обнюхав нас, он трется головой о мой бок и ведет нас на винтовую лестницу, где все сильнее пахнет кошачьей мочой.

Я поднимаюсь по ступенькам, от меня не отстает мой сиамский спутник.

Как хорошо здесь пахнет!

Должно быть, здесь много кошек.

Лестнице не видно конца. Наконец, мы попадаем на круглую площадку с бассейном посередине. Вода в бассейне зеленая, как в болоте.

Помещение забито кошками, их здесь много сотен. Поверхность воды наполовину скрыта кувшинками, по ним прыгают зеленые лягушки и горластые черные жабы.

Бирманец подводит нас к заваленному подушками дивану, похожему на трон. На нем нежится кот, вокруг него разлеглись кошки, подставляющие ему в знак покорности животы. Кот жмурится, кошки вылизывают ему спину.

Кот особенный – совершенно бесшерстный. Кожа у него гладкая и розовая, прямо как у человека. Я в удивлении поворачиваюсь к Пифагору.

– Что это за порода?

– Это сфинкс. Я сам еще таких не видел. Говорят, это древнейшие кошки, самые редкие и самые умные.

Самые умные?!

– Но один недостаток у них есть: они плохо переносят холод. Еще бы, у них ведь нет теплой меховой шубы.

Сфинкс соизволяет приоткрыть синие глаза, контрастирующие с розовой кожей. У него непропорционально большие уши, высокие и широкие. Признаюсь, он производит сильное впечатление. Морщинистая кожа и отсутствие вибрисс делают его похожим на старикашку, однако запах указывает на молодость. Согласна, взгляд у кота сфинкса глубокий.