Ее величество кошка

Гомосексуализм считался извращением (Фома Аквинский писал в XII веке, что он хуже каннибализма) и карался смертью (такой приговор был вынесен в Италии Леонардо да Винчи, спасшемуся только благодаря заступничеству друзей его отца). Позже к нему относились как к болезни, которую надо лечить. Еще в 1952 году английского ученого Алана Тьюринга, изобретателя первого компьютера, принудительно лечили от гомосексуализма гормонами; он предпочел покончить с собой, съев отравленное мышьяком яблоко.

Только в 1960-е годы в Европе и в США к сексуальному удовольствию без цели продолжения рода стали относиться терпимо. Тогда же стал допустим в общественных местах поцелуй в губы, получил распространение секс до брака.

11 июля 1975 года во Франции был принят закон, отменявший уголовное наказание за супружескую измену.

Однако, несмотря на очевидный прогресс, секс оставался табуированной темой, и только успех исследований американцев Мастерса и Джонсон на эту тему привел к тому, что половые отношения стали равноправными темами научных работ наряду со всеми другими.

Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII

Акт II. «Третий глаз»

27. Выбор сфинкса

Не знаю, чем занимаетесь после утреннего пробуждения вы, а лично я, едва приподняв веки, норовлю снова уснуть и потому борюсь с собой.

Один из видов этой борьбы – обобщить события предыдущего дня.

Вчера я испытала страх, смеялась, ела жаб и совокуплялась со сфинксом.

Следующая задача – формулировка целей наступившего дня.

Необходимо узнать решение сфинкса.

Я осознаю, где нахожусь, который сейчас час (приблизительно), какая примерно погода за стеной.

Наконец, последний этап: вспомнить, кто я такая.

Я – та, кто вскоре будет править миром, делая его лучше.

Задача настолько масштабна, что трудно удержаться и не уснуть опять, чтобы отсрочить такую колоссальную работу. Но я не поддаюсь порочному побуждению и заставляю себя встать.

Я приветствую вселенную: знай, я явилась!

Я потягиваюсь, вылизываю себя, ибо, как вам известно, девизом моей матери всегда было: «Будущее принадлежит тем, кто раньше себя вылижет».

Обожаю этот процесс! Согласитесь, нет лучше способа, чтобы отложить столкновение с проблемами наступившего дня. Кроме того, мне нравится мой собственный вкус. Завершаю омовения, закинув левую лапу себе на шею, чтобы все вычистить. И тут мне на глаза попадается сиамец, упорно демонстрирующий свою спину.

– Брось, Пифагор, не будешь же ты вечно сердиться на меня за вчерашнее!

Он даже не соизволяет мне ответить, а лишь трусит прочь по берегу зеленого пруда.

Ну и высокомерие!

– Не будь таким гордецом! Мы столько пережили вместе, что ты не можешь меня игнорировать.

Он упрямо удаляется, тряся хвостом, словно желая сказать: «Болтай, сколько тебе влезет, мне это неинтересно».

Так, молча, мы достигаем логова сфинкса, окруженного, как и накануне, кошачьим гаремом. От всех них так разит гормонами, что у меня глаза вылезают из орбит. Сфинкс лакомится воробышком, который, видимо, проявив неосторожность, приблизился к краю пруда, чтобы напиться. При всем своем кажущемся благородстве голый кот ест шумно и неопрятно, перышки так и летят во все стороны.

Вокруг собирается множество кошек, интересующихся предстоящими переговорами. Сфинкс манит нас к себе и начинает с набитым ртом:

– Я всесторонне изучил ваше предложение…

Он выдерживает длинную паузу, продолжая пожирать птичку. Меня покидает терпение.

– Можно поинтересоваться вашим умозаключением?

Он делает глубокий вдох и отвечает:

– В общем и целом, если принимать на веру ваши слова, дорогая Бастет, то одна сторона представлена несколькими сотнями кошек и людьми, запертыми на острове, окруженными и голодающими. Другая сторона – это сотни тысяч крыс во главе с умным вожаком. Все верно?

– Да, но…

– Наша численность – девятьсот тридцать одна кошка. Мы могли бы, конечно, помочь вам, но я обязан ответить себе на главный вопрос: что мы от этого получим? Да и вы подумайте: разве одержанная вами победа – допустим, вы победите – повлияет в долговременной перспективе на вашу судьбу?

Он сворачивает в кольцо свой хвост – не иначе с целью проверить, посетит ли меня снова неудержимое веселье. Как ни странно, сейчас мне совершенно нет дела до его хвоста.

– Наша помощь привела бы только к ограниченному, временному результату, – продолжает он. – Мы принесли бы в жертву много жизней, а добились всего лишь краткой отсрочки неизбежного.

– Иначе говоря?..

– Слушайте, Бастет, будем реалистами: даже если мы победим крыс, они непременно вернутся и в конце концов одержат верх.

Уловив чуть заметное движение его головы, кошки первого ряда начинают на нас наступать.

– Как вожак стаи я должен предвидеть будущее и оберегать своих от грядущих бед.

– Но…