Эффект безмолвия

Иллюзии, как свечи, горящие на елке, стоит погасить хотя бы одну и жизнь бледнеет. Уже ближе. Но нет определенности в безусловной смерти иллюзии, ведь опять же можно приобретать новые свечи. А если нет, а если иллюзии коренятся в детском сознании и воспитании – тогда они не восстанавливаются. Но ты ушел от ответа на этот вопрос – ты просто констатируешь факт – без иллюзий «жизнь бледнеет» – с этим не поспорить».

***

В это время коллектив телерадиокомпании маленького нефтяного города охватила революционная истерия. Задрин шел от одного рабочего места к другому, обрабатывая каждого отдельного сотрудника, как отдельный клубничный кустик. Фраза «мочить главного редактора!» – стала паролем, с которым встречались в курилке и с которым поодиночке выходили из курилки. Клубничные кустики не имели больших претензий, но мочить начальника плохого ли, хорошего ли на Руси испокон веков считалось делом богоугодным, а клубничные кустики, объединенные в толпу, уже и не имели иных инстинктов, как навалиться скопом на подранка и добить его подручными средствами.

Народ не искал в этом занятии привычного охотнику промыла мясца или шкуры, нет. Речь шла лишь о том, чтобы добить и потешиться, глядя, как жертва корчится в луже собственной крови.

ТЕЛЕВИЗИОННОЕ СТАДО И ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПАСТУХ

«И микроб может управлять человеком».

Любая нация являет собой определенный набор постоянно нарождающихся тенденций и характеров. Этот набор можно принимать, а можно отвергать, но валять дурака не стоит: надо соответствовать образу. Алик не соответствовал и не стремился, но интуицией природа его наградила, и он видел за внешне прежними улыбками своих сотрудников, кинжалы спрятанных за спинами ножей.

«Надо провести собрание. Поговорить, объясниться», – запоздало подумал он и объявил о своем решении.

Все отреагировали беззвучно, кроме обычно спокойной Буковой. Она сидела перед монитором в наушниках, которые не сняла, хотя бы из мал-мальского уважения к главному редактору, и просматривала отснятый материал. Думая, что Букова не услышала объявление о собрании, сказанное спокойным тоном, Алик сказал чуть громче:

– Татьяна, завтра будет общее собрание. Ты слышишь?

Букова сняла наушники и истерично вскрикнула, не поворачиваясь к Алику:

– Если на собрании не будет присутствовать Хамовский, то я не приду.

Выпалив это в пулеметном стиле, она вновь надела наушники, показывая, что разговор окончен. Типичная антивежливость старого состава, с которой, как думал Алик, было покончено с уходом Валер, Мордашко, Задриной, воскресла. Звездность деревенского телевидения быстро создавала из людей самые обычные памятники под сосной, что-то вроде пеньков, обросших горящим по осени мхом.

– Татьяна, во-первых, с тобой разговаривает начальник. Ты хотя бы из вежливости сними наушники и повернись, – решил проявить нрав и Алик.

И тут в поведении Буковой возникла агрессия зайца, внезапно почувствовавшего себя сильнее льва. Она повернулась к Алику и злобно глянула.

«Ох, ты! – мысленно вскрикнул Алик. – Это может означать только одно: спиной этот буковский заяц ощущает незримую тень еще более свирепого хищника. Это мог быть только Хамовский. Он им пообещал, что меня снимут».

Алик продемонстрировал ожидание. Остатки подчиненности заставили Букову снять наушники.

– Татьяна, прошу присутствовать на собрании, завтра, в десять часов утра, – попросил Алик.

– Без присутствия Хамовского я отказываюсь, – опять выпалила она.

– Это приказ, вы не имеете права отказаться, – ответил Алик и вышел из кабинета.

Новости в маленьком нефтяном городе распространялись быстро. Вскоре Зябильник хмуро занесла бумагу, подписанную Хамовским:

«Предлагаю провести собрание в клубном кафе «Балалайка», о времени проведения прошу договориться предварительно».

«Хочет продемонстрировать контроль над ситуацией и проверить: стану ли я сам организовывать собрание для своего оплевывания», – оценил ход Хамовского Алик.

Выбор смерти – дело вкуса. Некоторые величественно восходят на эшафот, некоторых заносят или заводят. Алик предпочитал наслаждаться жизнью как можно дольше.

Он скомкал письмо Хамовского и отправил в урну. Это была ошибка.

Такую же бумагу получил и Задрин. Он согласился на собрание в клубном кафе «Балалайка» и прислал через Зябильник приглашение Алику, которое подписал: «коллектив телевидения».

«Анонимы, даже с поддержкой Хамовского», – огорчился Алик, дочитав приглашение, и отправил его вслед за бумагой главы города.

***

В съемочном павильоне телевидения маленького нефтяного города отстраненно сидело собрание. Вокруг торчало множество ушей и блестело такое же число глаз, но что происходило за этими датчиками внешнего мира – Алик не знал.

– Я рассчитывал своим примером привлечь вас к журналистике, – он искренне заговорил с коллегами, жаждавшими его смещения. – У меня это не получилось. Вам по- прежнему легче славить руководство организаций, чем работать на жителей нашего города…