Эффект безмолвия

Марина приложила к ноге вампирши крестик, в надежде, что как в фильмах, из-под крестика раздастся шипение, взовьется дымок и вампирша, охваченная пламенем, сгорит. Но этого не произошло. Вампирша оттолкнула Марину ногами, оставив на ее руке царапину, быстро наполнявшуюся кровью. Пальцы на ногах вампирши имели такие же длинные острые ногти, как и ее пальцы рук.

Вой заполнил комнату, с лица вампирши исчезло веселье – его сменила ненависть, гнев и даже испуг. Она корчилась в попытках подняться с постели, но не могла.

«Крестик действует, хоть и не так, как пишут», – Марина принялась ловить ноги вампирши и тыкать в них крестом, одновременно увертываясь от ногтей…

Вампирша двигалась все медленнее, вскоре она перестала реагировать на прикосновения креста и замерла, словно труп, в котором светились злой жизнью только глаза, неподвижно устремленные в потолок.

«Кол в сердце, только кол в сердце пока она не пришла в себя», – Марина вспомнила киношные уроки борьбы с вампирами и стала оглядываться в поисках подходящей деревяшки.

Лежащий на полу обломок деревянной оконной рамы со следами старой облупившейся краски, словно специально заостренный на одном конце, привлек ее внимание. Она схватила его и застыла над вампишей, готовая нанести удар, но вампирша внимательно посмотрела на нее. Взгляд ее излучал не ужас, он не парализовывал, а взывал к состраданию перед убийством беззащитного.

«Стерва! Не так – так эдак» – мысленно вскрикнула Марина и с силой направила кусок заостренной оконной рамы в грудь вампирше. Кол вошел в нее, как в полурастаявшее сливочное масло. Не торопясь и хлюпая, потекла темная венозная кровь.

Тело лежало спокойно, без агонии, словно для него это была обычная процедура, вроде легкого укола в ягодицу. Марина посмотрела на нанесенную рану, оказалось, что она промахнулась и попала не в сердце, а в правое легкое.

Кол с хлюпаньем выскочил наружу, когда Марина его потянула назад, и он тут же устремился к сердцу и вошел в него так же легко, как и в легкое.

Марина отскочила от кровати. Вампирша лежала неподвижно. Ее не охватил огонь, она не распалась на мириады мельчайших пепельных частичек, не сжалась, как бывает с футбольным мячом, когда из него выпускают воздух. Ни единого признака умирающего вампира.

В окровавленной груди торчал кусок оконной рамы, но глаза вампирши, устремленные в потолок, были живы и равнодушны.

«Надо отрезать голову», – вспомнила Марина.

Окинув взглядом комнату, она заметила, что рядом с мальчиком, который так и не двинулся с места, лежит большой тесак с деревянной ручкой. Такими тесаками осенью обычно рубят капусту под корешок при уборке урожая.

«Повезло, или все предметы для борьбы с вампирами специально разложены рядом…», – эта мимолетная мысль опять пронеслась в голове Марины…

Ей хватило нескольких ударов, чтобы перерубить вампирше шею. Опять потекла кровь. Марина подавила рвотный рефлекс и, схватив голову за волосы, собралась выйти из комнаты, как ее плечо пронзил ледяной холод. Она оглянулась и увидела на своем плече руку вампирши. Обезглавленное тело приподнялось на кровати и рукой дотронулось до ее плеча, будто говоря, что вампирша прекрасно видит и без головы, что голова – не самая нужная часть.

– Не глупи, не глупи,… – хлюпало из перерезанной глотки.

«Эту голову надо сжечь, сейчас же сжечь, иначе она никогда не умрет», – поняла Марина и, схватив мальчика за руку, выбежала в коридор.

– Подожди меня здесь! – крикнула она мальчику и побежала вдоль коридора в поисках кухни или кладовки, где могли быть спички. На ее пути возникла распахнутая дверь, где среди вещей и скарба виднелась канистра, в каких обычно держат бензин. Марина с надеждой устремилась к ней, дернула за ручку. Почти полная! Рядом с канистрой лежала тонкая полоска зажигалки. Живой огонек пламени вспыхнул, как только она крутанула колесико, высекающее искру…

Голова вампирши сгорела быстро, как горела бы вата, оставив на полу кучку невесомого пепла.

На сердце стало легко и спокойно, Марина взяла мальчика за руку и по коридору пошла к выходу из дома, напоследок она оглянулась назад и увидела у входа в комнату вампирши молодую девушку с черными волосами, красивыми выразительными глазами и густыми темными бровями.

– Меня нельзя убить. Я бессмертная, – сказала девушка.

На мгновенье Марина словно бы потеряла зрение, а когда прозрела, то там, где стояла девушка, была уже маленькая девочка лет семи с черными вьющимися волосами, спадавшими на плечи. Она игриво приблизилась к Марине взяла ее за руки и, смеясь, стала подпрыгивать, приглашая составить танцевальную пару, как самая обычная живая веселая девчушка, от которой ее отличали лишь маленькие клыки, торчавшие из углов рта. Зло в теле ребенка, что может быть страшнее? Марина поняла, что убить это существо она не в силах.

– Мы будем к тебе приходить, прямо сюда, – пообещала она, предполагая и надеясь, что именно одиночество сделало из ребенка чудовище.

– Приходите, – согласилась вампирша.

– А ты нас кусать не будешь? – опасливо поинтересовалась Марина.

– Нет, не буду, – заверила вампирша.