Эффект безмолвия

Люди стремятся объединиться только когда им плохо. Когда людям хорошо, им плевать на окружение. Они, словно ветер – воют только, когда попадают в трубу. Но ветер никогда не притормозит, чтобы помочь своему воющему собрату. Лобзаева была этого же свойства: она была ветром, но сейчас попала в трубу.

– Нет, – ответил ей Алик.

– У вас же с Богданновым хорошие отношения. Ты стал фигурой. Поговори с ним, – попросила Лобзаева.

– Я не настолько знаю его, чтобы обращаться с личными просьбами, – ответил Алик.

– Не прибедняйся, – укорила Лобзаева. – Вон он как тобою доволен.

Этот разговор Алик вспоминал потом не один раз: подарок Богданнова не исчерпывался дипломом, наградой, словами о книге, главный подарок состоял в том, что он подарил Алику толику своего имиджа, статуса, превратив его в того, кому есть куда обратиться за помощью: в человека, у которого есть высокий покровитель. Это не было правдой на самом-то деле. Алик знал, что никогда не посмеет без веского основания обратиться к Богданнову, и страдал изрядной долей самоограничения на близкие контакты, в которых он мог сам себя обвинить, как в подыгрывании себе нечестным способом. Представляете, такая дурь водилась у Алика в голове, при его-то опыте! Но кто мог заподозрить, что Алик – болван?! Люди молятся и истуканам, которых сами наделяют волшебными свойствами. И это околдованное состояние окружающих, даже Хамовского и Квашнякова, играло на Алика в полной мере, окружая его незримой, но твердой защитой еще долгое время, не позволяя его уволить и растоптать.

***

Хороший друг дарит не только себя, но и свой круг общения. В этот раз главное событие подарила Ирина Душик. Она свела Алика с тюменскими журналистами. Он впервые в своей жизни сказал слово на всю Тюменскую область вначале в прямом эфире, затем в интервью газете «Тюменские известия», свежий номер которой можно было бесплатно получить в любом почтовом отделении Ямала.

Интервью получилось скандальное, но Алик подумал, что если у Хамовского и появится еще один повод, чтобы уволить его, то один повод среди многих его положение не усложнит.

НЕПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР – 2

«Предназначение не изменить ни лакировкой, ни грязью, но отказ от предназначения равносилен смерти».

Алик понимал, что Хамовский прочтет его интервью «Тюменским известиям» и пригласит на неприятную беседу, но не ожидал, что произойдет это в первый же рабочий день после выхода интервью. В понедельник после обеда Алику позвонила секретарша Хамовского и сообщила голосом, не скрывающим неудовольствия шефа:

– Семен Петрович, хотел бы вас услышать.

– Хорошо, – ответил Алик.

Конечно, «хорошо» не было, но что-то надо было ответить, чтобы дать понять на том конце провода, что он понял сказанное и готов воспринимать. Можно было ответить:

– Да.

– Я готов.

– Жду пистона.

Но форма ответа не меняла ни настоящего, ни будущего. В трубке раздался сухой голос Хамовского.

– Алик, срочно зайди ко мне. У меня Иван Фрицевич, надо поговорить.

– Хорошо, – повторил дежурное слово Алик.

В трубке раздались гудки.

«Разговор опять пойдет об обидах депутатов», – понял Алик. Он положил проверенный диктофон в наружный карман пиджака, прямо напротив сердца и направился в администрацию маленького нефтяного города…

В кабинете сидели двое.

Хамовский располагался на своем обычном месте, за столом, по краю которого, словно оборонительные построения, стояли, отделяя его от посетителей, дорогие его сердцу сувениры, фотографии и канцелярские приборы. Слева от Хамовского, рядом с сувенирным шаром, похожим на око сатаны, сидел председатель Думы маленького нефтяного города Клизмович, по-ученически сложив руки на стол для посетителей, широким перпендикуляром отходивший от стола главы. Алику ничего не оставалось, как сесть справа от Хамовского, что было весьма кстати, поскольку приближало его сердце с диктофоном к главному интервьюируемому.

– Вы вызываете возмущение отдельных людей, – начал сразу Хамовский. – Поэтому нужно либо находить компромисс…

– Мы обычно находим, – прервал главу Алик, поскольку после получения «Золотого пера России» уже не чувствовал себя мальчиком для битья.

– Либо – уходить, – не обращая внимания на реплику, продолжил Хамовский.

– Куда? – спокойно в ответ на неприкрытую угрозу спросил Алик, предлагая главе более подробно изложить планы своего увольнения.

Хамовский поглядел за спину Алика, развел в стороны руки и поощрительно замахал ладонями, словно бы приглашая к овациям. За спиной Алика стоял ряд шкафов с литературой, среди которой почетно выделялись письменные работы Хамовского. Над этими шкафами висели фотографии Хамовского, на которых он был изображен, то в обнимку с именитыми гостями города, то пожимающим именитую руку, то – плечом к плечу… Алик почувствовал, как множество Хамовских уперлись ему в спину взглядами, как упираются в спину сучья отжившей сосны, если в густом таежном лесу неосторожно шагнуть назад.