Эффект безмолвия

Потому Алик ответил твердо и понимающе:

– Э-э-э, нет. Это интервью, мне задали вопросы, я высказал мнение.

– Ваша позиция – позиция борца? – Хамовский зашел с другой стороны.

«Да, не облегчу я твое бремя, и не мечтай», – подумал Алик и внезапно сменил тему:

– Вы же высказываете мнения, не соответствующие политике администрации Ямала.

Поставить Хамовского в одно положение с собой – явилось сиюминутной находкой.

Хамовский действительно спорил с более высокими властями по распределению бюджетных денег между городами, по политике выкачивания нефти и газа, и по другим вопросам, отрабатывая не хуже хорошего журналиста и создавая себе имя на литературном поприще. Но критикуя других – помни, что и тебя могут… Угрожая другим – вспомни, что и тебе могут…

– За это я терплю очень большие неудобства, – ответил Хамовский.

Судя по сытому лицу Хамовского и заметно располневшему телу, расправившему все складки пиджака, образ страдальца никак с ним не вязался.

– Вас лишили должности, вы потеряли в заработной плате, вам не дают выпускать свои книги или статьи, у вас лишили работы жену, или детям в школе чинят препятствия или что-то другое в этом роде? – спросил Алик для напоминания о том, как Хамовский поступал по отношению к людям, выступавшим против него.

– Нет, – ответил Хамовский. – Но я испытываю такое давление сверху…

– Я тоже испытываю, – сказал Алик.

– То есть вы готовы терпеть? – упрямо вытягивал нужный ему ответ Хамовский.

– Пока терплю, – ответил Алик.

– И даже большее? – подначил Хамовский.

– Что означает большее? – спросил Алик.

Хамовский рассмеялся, как смеются взрослые над детьми, рассказывающими о своих первых жизненных испытаниях.

– Какие неудобства вы терпите? – спросил Клизмович ослабшим от долгого молчания голосом. – Ты просто…

– Вы даже сейчас на меня оказываете давление, – прервал председателя Думы Алик. – Вы, чиновники, вызвали меня сюда, чтобы судить меня за мои высказывания и предлагаете уходить с должности…

– Вы хотите воевать против Думы? – весело пригрозил Хамовский.

– Зачем? – ответил вопрос на вопрос Алик. – Вы усугубляете проблему.

– Я? – удивленно спросил Хамовский.

– Да, – подтвердил Алик. Он и действительно ни с кем не воевал. Он просто любил свою работу. И вот сейчас, впервые за много лет в журналистике он поднялся на ступень, на которой мог творить и говорить свободно, как в силу заслуг и повышающейся образованности, так и в силу неподцензурной должности. Это было то, чего он добивался, то, о чем только может мечтать настоящий журналист. Но любой критический анализ или обличительное высказывание продолжало восприниматься властью не как повод к работе над собой, а как повод к работе над тем, кто осмелился сказать.

– Твое последнее выступление на радио, – встрепенулся Клизмович. – Зачем так оскорбительно? Депутаты безграмотные. Ну не все же – безграмотные. Почему ты обозвал всех?

– По грамотности депутатов вопросы есть, – неуверенно сказал Алик, потому что он уже не помнил, что говорил в радиовыступлении.

В учебнике по социальной психологии он наткнулся на тезис об ошибках группового мышления. Убежденность в собственной нравственности, неуязвимости, представление всех оппонентов либо злонамеренными, либо смешными, отрешение от информации, которая может поставить под угрозу принятие нужного решения… – все это делало решения депутатов узколобыми, келейными, но все это реально происходило в Думе маленького нефтяного города.

При любом составе Думы только мнения зажиточных и властных жителей города ложились в основу политики маленького нефтяного города. Клизмович, как председатель, напоминал любительницу собак, которую Алик однажды видел на улице маленького нефтяного города. В руках у той было не менее десяти поводков, удерживавших свору. Но что бы ни вытворяла каждая собака в отдельности, маршрут, намеченный любительницей, не менялся.

Выход из этого положения был. В частности, – поощрение критики, которой Алик иногда и занимался. Однако в ответ на интервью звучала только агрессия…

– Сейчас депутаты собираются в прокуратуру. Я никогда в жизни ни с кем не судился, – почти истерично продолжал Клизмович. – Зачем ты рекомендовал депутатам читать больше? И снова все свел к тому, что мы не дали денег на передатчики. Ну, зачем эти передатчики?..

***